В настоящее время очень актуальным считается вопрос о понимании терминологии каждым человеком, живущим на этой планете, но, к сожалению, далеко не каждый человек способен понять термин. Считается ,что самой главной причиной этого является многозначность терминов, чему и посвящена эта работа.

Объектом изучения является термин (терминология), а предметом – полисемия как таковая, т.е. многозначность. В этой работе было рассмотрено: особенности терминов, языковые процессы, которые возникают при становлении терминов с целью отследить наличие возникающей полисемии и омонимии, языковая природа термина, а так же проблема разграничения омонимии и полисемии. В практической части указаны данные из словарных статей о многозначности терминов, т.е. взяты примеры для наглядного доказательства, что полисемия является компонентом, который приводит к недопониманию значений слов людьми.

В этой работе я более старался использовать описательный метод работы, нежели, чем какой-либо сравнительный, в силу того, что полисемию терминов не сравнишь, к примеру, с полисемией обычного слова.

Для того, чтобы работа выглядела еще более актуально на практике я использовал небольшое число именно компьютерных слов и терминов, так как это наиболее распространенная сфера деятельности общества в наше время: почти в каждом доме есть компьютер, да и без его использования, я думаю, человечество повернет время вспять, т.е. сейчас мы наблюдаем прогресс именно таких технологий. Все очень просто – без компьютера станем наблюдать регресс.

В расчет были взяты мнения таких ученых как, Алексеева Д.И., Арутюнова Н.Д.,

Бабайцевой В.В, Береговской Э.М. ,Борисовой - Лукашанец , Грачева М.А., Гурова А.И, Гаспарова Б.М, Гловинской М.Я. ,Григорьева В.П. ,Дубровиной К.И.

Глава 1

§1 Что такое полисемия

Термин полисемия греческого происхождения (буквально: много знаков); его абсолютный синоним многозначность является калькой с греческого.

В современном языкознании полисемичным называют слово, которое имеет несколько значений,

Но такое определение не дает строгих оснований для того, чтобы разграничим, значения, найти их соотношение и, наконец, ответить на вопрос: сколько же значений имеет слово. Так, различные словари, исходя из указанного понимания полисемии, по-разному представляют систему значений, оттенков, употреблений одного и того же слова.

Приведенное выше определение многозначности основывается на понимании слова как основной единицы языка, которое в действительности таковой не является, о чем убедительно свидетельствует тот факт, что в слове находим несколько лексико-семантических вариантов (термин А. И. Смирницкого[1]), т. е. лексем, имеющих различные значения, устанавливаемые путем интерпретации значимостей (различных форм) на семантическом уровне. В лексеме форма (значимость) и содержание (значение) однозначно соответствуют друг другу, слово же содержит несколько различных единств формы и значения.

Некоторые лексемы звучат одинаково, но для синхронного аспекта изучения лексической системы языка (как и для говорящих) это не играет никакой существенной роли. Одинаково звучащие лексемы (исторически развившиеся из одной) могут находиться на более далеком семантическом расстоянии друг от друга, чем лексемы звучащие по-разному.

Например: лексема нести в словосочетаниях «он несет полутрезвую речь, чепуху, нечто нескладное» семантически дальше от однозвучной лексемы, проявляющей свое значение в сочетаниях типа «он несет цветы, книгу», чем от лексемы говорить. Очевидно также, что лексема поднимать в контексте «он поднимает урожай зерновых» ближе к лексеме повышать в словосочетании «он повышает урожай зерновых», чем к одинаково звучащей лексеме и сочетании «он поднимает колосок с земли».

Итак, суть полисемии не в том, что одно звучание передает несколько значений, а в том, что в пределах одного слова, как и в лексической системе языка, формальным различиям соответствуют различия в содержании.

Следовательно, семантическая общность, семантическое единство «в пределах одного слова» являются мнимыми: при звуковом тождестве лексем важны и существенны различия в их форме, устанавливаемые при помощи методов, разработанных структурной лексикологией, и интерпретируемые на семантическом уровне как различия в значениях.

В связи с высказанным выше считаем неприемлемым определение слова В. В. Виноградовым: «...внутреннее единство слова обеспечивается не только единством его фонетического и грамматического состава, по и семантическим единством системы его Значений, которая, в свою очередь, определяется

общими закономерностями семантической системы языка в целом[2]» (Муравицкая по В.В.Виноградову., 4)

О каком грамматическом и семантическом единстве слова может идти речь, когда (факт, отмечаемый многими исследователями) слово перо (в значении талант ) в отличие, от слова перо (в значении перо ручки) не имеет парадигмы склонения во множественном числе, когда глагол играть в значении «играть сонату» является переходным (транзитивным), а в значении «играть к шахматы» -- непереходным (интранзитивным) и т. п., а фонетическое тождество лексем, как было показано выше, не может служить ни критерием их семантической близости, ни тем более критерием их единства?

Итак, лексема — элемент лексической системы языка — представляет собой определенное единство формы (значимости) и содержания (значения), отличное от единства формы и содержания, которое несёт в себе любая другая (одинаково звучащая или по-разному звучащая) лексема данной системы.

§2 ЗНАЧЕНИЕ И ЗНАЧИМОСТЬ ЛЕКСЕМЫ

Как определяет А. И. Смирницкий:

«...значение слова есть известное отображение предмета, явления или отношения в сознании (или аналогичное по своему характеру психическое образование, конструированное из отображений отдельных элементов действительности), входящее в структуру слова в качестве так называемой внутренней его стороны, по отношению к которой звучание слова выступает как материальная оболочка, необходимая не только для выражения значения и для сообщения его другим людям, но и для самого его возникновения, формирования, существования и развития[3]» (Муравицкая по А.И. Смирницкому, 5).

В этом определении подчеркнуто, что значение как результат отражения объективной действительности является внутренней стороной слова и что его внешняя сторона — звучание , материальная оболочка — необходима для формирования, существования и развития внутренней стороны (значения).

Так как значение есть такое обобщенное отражение действительности, которое оформлено по внутренним, имманентным законам определенного языка, то представляется необходимым отметить, что для уяснения сущности языкового значения важно не столько подчеркивание единства внутренней, и внешней сторон слова (значения и звучания), сколько установление формы значения, определяемой значимостью, отношением к другим формам.

Ф. Де Соссюр объясняет понятие значимости на следующем примере: франц. mouton и русск. баран идентичны по значению, но различны по значимости, так как по-французски mouton обозначает и «баран» и «баранина», в русском языке здесь различные знаки для различных понятий.

«...значимость получается исключительно благодаря выстроенным в определенном порядке материальным единицам...

Материальная единица существует лишь в меру своего смысла, в меру той функции, которою она облечена... И обратно... смысл, функция существует лишь благодаря наличию какой-то материальной формы[4]» (Ф.де Соссюр, 5).

Как видим, Ф. Де Соссюр не отрывал значимости (формы) от значения (содержания), значение (идеальное) от звучания (материального) — он разграничил эти моменты и верно определил их соотношение.

Отражаемый в мышлении объективный мир единый для всех языков, но каждый язык оформляет отражение объективного мира по-своему (субъективно), сообразно со своей структурой.

В связи с этим считаем неприемлемым замечание А. С. Чикобавы, который отмечает, что учение о значимости предоставляет возможность для изучения лексических систем языков, но подчеркивает при этом «...ценность (значимость), создаваемая системой, не может замещать значения. Ценность возможна лишь на основе значениям. Значение создается не системой, а отношением к обозначаемому факту действительности[5]» (А.С.Чикобава, 6).

Утверждение А. С. Чикобавы: значение создается отношением к обозначаемому факту действительности, а не системой,— считаем принципиально неверным в том смысле, что оно отрывает содержание (значение) от его формы (значимости). Указанное отношение не существует вне системы. Значения есть субъективные образы объективного мира, оформленные, организованные системой определенного языка. Для мыслительных образов реальный мир является основанием, но не формой, форму определяет система языка.

Такую же ошибку, на наш взгляд, делает и Р. А. Будагов, отмечая, что «...субстанция обусловливает отношение, хотя отношение в свою очередь воздействует на субстанцию, оформляет ее в известную систему. Определяющая роль принадлежит, таким образом, субстанции. Субстанция первична. Отношение — при всем своем огромном значении для языка — вторично» (Р.А.Будагов, 6).

Значение лексемы как идеальный образ объективного мира есть субстанциальный элемент. Установление связей, определенных отношений с иными лексемами системы определенного языка выступает как форма этого субстанциального элемента. Отношение между значением (субстанцией) и элементом чистой формы (значимостью) — это, вопреки мнению Р. А. Будагова, отношение не первичности — вторичности, а отношение взаимной обусловленности: нет значения без значимости и нет значимости без значения, поскольку нет значения вообще, а есть значение определенного языка. В процессе исследования мы отвлекаемся от взаимной обусловленности значения и значимости и исходим из того, что определяем значение через значимость - «лингвистическая форма детерминирует лингвистическую субстанцию» (С.К.Шаумян, 6).

Современная лингвистика различает в значении лексемы следующие стороны: понятийную (сигнификативную), т. е. соотнесенность значения лeкceмы с понятием, предметную (денотативную) — соотнесенность с обозначаемым, предметом и — «структурное значение — отношение знаков к другим знакам» ( Ю.Д.Апресян, 7). Кроме того, отмечается прагматическая, сторона значения — его эмоционально-экспрессивная окрашенность.

Представляется целесообразным изучать значение лексемы через ее структуру, форму, организацию, специфичную для каждого языка и поддающуюся описанию строгими, формальными методами.

Итак, каковы же лексические особенности терминов? На этот вопрос я попытался ответить в следующем пункте своей работы.

§3 ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ТЕРМИНОВ

Известно, что анализ лексики общелитературного языка предполагает в основном следующие аспекты: 1) исследование лексики с точки зрения семантических процессов (полисемия, омонимия, синонимия, антонимия и некоторые др.), 2) исследование источников формирования лексики, 3) экспрессивно-стилистический аспект.

Если сразу же отказаться от третьего, экспрессивно-стилистического аспекта как неприемлемого для терминологии , то наблюдение первых двух на материале терминологии представляется очень интересным.

Необходимо отметить, что исходным в данной работе является взгляд, по которому терминология расценивается как подсистема общелитературного языка, т. е. терминология находится в пределах общелитературного языка, но на правах самостоятельного «сектора». Такое «административно-территориальное» положение терминологии обусловливает, с одной стороны, обязательность для нее общих тенденций развития общелитературного языка, с другой стороны, известную свободу, самостоятельность в развитии терминологии и даже возможность влияния ее на развитие общелитературного языка.

Для понятия термин нами принимается следующее определение: термин — это слово или словосочетание специальной сферы употребления, являющееся наименованием научного или производственно-технологического понятия и имеющее дефиницию. Терминология в широком смысле слова воспринимается как «часть словарного состава языка, охватывающая специальную лексику, применяемую в сфере профессиональной деятельности людей[6]» .

Терминология конкретной области знания определяется как система терминов данной науки или отрасли производства, соотнесенная с системой понятий соответствующей области знания.

Анализ терминологической лексики по тем аспектам, которые традиционно применяются для лексики общелитературной, дает возможность отметить любопытную картину. С одной стороны, существует большое желание исследователей найти как можно больше черт, которые бы четко и ясно отделили слово от термина, лексику общелитературного языка от терминологии. Для этого есть объективные основания, выявляющиеся главным образом в большей искусственности терминологических наименований по сравнению со словами общелитературного языка, в обязательной системности для терминологии каждой из областей знания и в той разнице, которая существует между значением общелитературного слова и содержанием понятия, выраженного термином.

Если для содержания терминологического понятия является обязательным строго логическое выделение необходимых и достаточных для выражения специфики данного понятия признаков и на основании этих признаков строится классификация понятий (соответственно и терминов), то для понятий нетерминологических наименований эти условия не являются обязательными, так как для значения общелитературного слова (которое также осуществляется через посредство понятия) нет надобности в выделении необходимых и достаточных признаков, поскольку формирование значения конкретного общелитературного слова не зависит от строгой классификации по единому основанию. Не говоря уже о том, что слово общелитературного языка, попадая в сферу употребления разных функциональных стилей, обрастает множеством стилистических примет, экспрессивных оттенков значения, чего нет у терминов, когда они функционируют в пределах своей основной области, в специальной научной или производственной сфере языка.

Кроме того, преследуя цель сделать термины наиболее точными и рациональными выразителями специальных понятий создатели терминологических наименований стараются, сознательно освободить их от таких естественных семантических явлений, как многозначность, синонимия и др. Это — с одной стороны. С другой — терминология, являясь частью общелитературной лексики и в значительной степени беря истоки из общелитературной

лексики, не может изолироваться от законов и процессов ее развития и функционирования. Поэтому и в терминологии имеют место почти все те лексико-семантические процессы, которые характеризуют лексику вообще, но со своими специфическими чертами реализации этих процессов.

Создается известное противоречие между сознательным, даже искусственным влиянием на терминологию извне (посредством упорядочения, стандартизации и т. п.) и естественным развитием ее как части национального я:!1,т-ка. Работа по упорядочению терминологических систем в основном и сводится к желанию снять это противоречие, освободить терминологию от всего того, что свойственно лексике общелитературного языка.

Семантические процессы

Полисемия

При перечислении тех качеств, которые характеризуют термины или, вернее, должны характеризовать «образцовые» термины, однозначность ставится на одно из первых мест. Конечно, это требование очень естественно для терминологии, так как однозначное соотношение означающего с означаемым обеспечивает необходимую точность информации в науке, технике и других областях. С. другой стороны, не менее часто в литературе, затрагивающей вопросы терминологии, можно встретить замечания об отсутствии однозначности терминов, о полисемии многих из них и призывы к борьбе с ней.

Заботу об однозначности терминов высказывают и языковеды, исследующие терминологию, и главным образом ученые конкретных областей знания, которые озабочены чистотой качества употребляемых в данной области терминов. Можно привести пример дискуссии, проведенной журналом '«Электричество» по терминологии теоретической электротехники, в которой отмечался факт многозначности многих терминов данной науки: термин «сопротивление» применяется и для обозначения изделия (напр., «постоянное сопротивление», «жидкое сопротивление», «объемное сопротивление», «непроволочное сопротивление», «остеклованное сопротивление»), и для обозначения определенной физической величины. То же относится и к терминам «емкость», «индуктивность» и др.

Прежде всего напрашивается вопрос, почему на практике полисемия в терминологии — явление частое, если термин не должен быть по природе своей полисемичным. И, кроме того, важно понять, действительно ли многозначность терминов — это такой недостаток, которого легко можно избежать, стоит только заняться упорядочением терминологических систем. Для более или менее объективного ответа на этот вопрос, вероятно, необходимо проследить, хотя бы на нескольких примерах, какие разряды слов-терминов чаще «грешат» многозначностью, быстрее способны развивать полисемию.

Как показывает материал, это прежде всего очень широко представленные в терминологии отвлеченные отглагольные имена существительные, которые должны означать процесс, действие, т. е. то значение, которое выражали производящие глаголы. И действительно, в качестве первичного, первого, основного значения этих имен, как правило, выступает значение процесса. Но, перейдя в новое качество, став именем существительным, эти слова развивают органически присущие категории имен предметные значения, которые логически вытекают из значения процесса, когда «действие внутреннее перерождается в предмет». Это вероятно и закономерно, если принять во внимание, что «значение слова определяется не только соответствием его тому понятию, которое выражается с помощью этого слова (напр., движение, развитие, язык, общество, закон и т. д.); оно зависит от свойств той части речи, той грамматической категории, к которой принадлежит слово <...>[7]».

Свидетельство неоднозначного употребления терминов имен существительных отглагольного образования можно видеть непосредственно в словарях.

«Смазка (в технике) — термин, имеющий различные значения: вещества, облегчающие трение движущихся деталей машин <...>; подача смазочных материалов к поверхностям скольжения деталей машин О->». «Верстка — один из этапов полиграфического процесса. Верстка — первый корректурный оттиск со сверстанного набора» . «Шифровка — 1) криптографический документ, 2) проставление архивных шифров на единицах хранения» и мн. др. Конечно, можно вмешаться в этот естественный процесс развития семантики данной категории слов и сознательно закрепить строгие дефиниции за определенными словообразовательными вариантами терминов, тем более, что язык дает такую возможность, поскольку от глаголов в подавляющем большинстве случаев возможно образование нескольких вариантов имен (или: с глаголами соотносительно несколько вариантов имен).

Примеры тому находим в терминологических словарях: «Считка — процесс сличения текста копии с текстом оригинала, выполняемый для проверки точности их соответствия». «Считывание — процесс выделения информации, хранящейся в том или ином запоминающем устройстве»; «аннотация — представление вторичной информации, в краткой форме характеризующее основное смысловое содержание первоисточника»: «аннотирование — процесс составления аннотаций» и т. п.

Такой, в частности, выход из положения видел Г. О. Винокур, рекомендуя провести семантическую дифференциацию образований на -ние и -ка на том основании, что «качество глагольного слова в собственном смысле, могущего означать протекающий во времени процесс, лучше всего сохраняется за словами на -ние», а «суффикс -ка является чрезвычайно подходящим для того, чтобы укрепить за ним значение уже вполне определенных процессов, т. е. значение предмета, являющегося орудием или результатом действия» .

Это — только одна иллюстрация того, какие разряды слов-терминов более всего предрасположены к полисемии.

Другая группа терминов, «провоцирующих» развитие полисемии, также относится к рязряду отвлеченных имен, являющихся наименованиями наук, областей знания. У них, наряду с общими значениями, развивается и реализуется в употреблении частный, более конкретный вариант этого значения: химия — наука и: химия боли; геометрия— наука и: геометрия крыла самолета; география — наука и: лингвистическая география, или еще уже: — география слова, география рака и т. п.

В подобных случаях происходит явление, охарактеризованное А. И. Смирницким следующим образом: «... совокупная семантика в случае его [слова] многозначности представляется ... как бы расщепленной в ее основной, собственно лексической части на отдельные, более или менее аналогичные, как бы параллельно расположенные доли или слои». И далее: «Так, например, в слове словарь мы обнаруживаем расщепленность основной лексической части его семантики на два специфических для него индивидуальных значения: а) «словарный состав, лексика» и б) «книга, содержащая определенный контингент слов» .

Приведенные примеры (давать перечень всех разрядов слов-терминов, развивающих многозначность, в задачу данной работы не входит) показывают, что в терминологии многозначность развивается у тех же разрядов слов, которые обладают этим качеством в составе общелитературной лексики. Наиболее убедительными в этом отношении являются имена существительные отвлеченного значения, которые имеют тенденцию развивать значения конкретные, предметные. Проявление этой тенденции в данных группах терминологической лексики так же регулярно (если оно не прерывается сознательным вмешательством в процессе упорядочения), как в общелитературном языке.

Имеется даже специальный термин для обозначения этого особого вида многозначности в терминологии, «...существует особый вид многозначности терминов — категориальная многозначность (курсив мой. — В. Д.), состоящая в том, что содержание понятия складывается из признаков, принадлежащих одновременно нескольким категориям. Чаще всего это отмечается, когда между собой связаны свойство и величина («твердость», «стойкость»), процесс и величина («давление»), явление и величина («электрический ток»), процесс и явление («изучение») и т. д.

Необходимо отметить, что с категориальной многозначностью бороться трудно, весьма часто даже для устанавливаемого термина фиксируется значение в двух-трех категориях» .

В случаях, охватывающих значительные слои терминологической лексики, полисемия действует как проявление общеязыковой закономерности, когда «одна знаковая форма (звуковая или графическая последовательность) способна вместить в себя целый ряд содержаний» .

Однако полисемия терминов не лишает возможности понимать их правильно. Обычно указывается, что термин но нуждается в контексте, так как он должен быть понятным без контекста. Но это положение нельзя абсолютизировать, ибо и в терминологии контекст важен, поскольку «содержание термина полностью раскрывается только через его реальное функционирование, через данный «метасинтаксис». Более всего это относится к тем разрядам терминов, которым присуща так называемая категориальная многозначность, реальный выход для преодоления которой всегда предоставляет контекст в литературе или разное место этих разных по существу терминов в классификационной системе.

В самом деле, если мы встречаем словосочетания типа «геометрия крыла самолета», «география фонетического явления» или «смазка заняла более получаса рабочего времени» и «смазка замерзала от сильного мороза», то во всех этих случаях именно контекст страхует содержащиеся в нем многозначные термины от затруднений в понимании их содержания. Таким образом, полисемия терминов (во всяком случае определенных разрядов слов-терминов) — это естественное проявление естественных законов развития лексики. С ней можно бороться, ее можно сдерживать, но она все равно будет находить и находит выход в терминологию как составную часть лексики общелитературного языка.

Интересным остается вопрос, какие языковые процессы протекают при становлении термина в языке.

§4 ОБЩЕЯЗЫКОВЫЕ СЕМАНТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В ТЕРМИНОЛОГИИ

Наиболее дискуссионным по отношению к терминологии по-прежнему остается вопрос, допустимы ли в ней основные лексико-семантические процессы -- полисемия, омонимия, синонимия, антонимия.

С одной стороны, сама природа знака-термина с однозначным соотношением означающего и означаемого лишает его всяких предпосылок для развития полисемии или употребления в синонимичном ряду. С другой стороны, термины, будучи по природе чаще всего словами «естественного» языка, испытывают на себе влияние всех тех лексико-семантических процессов, которым подвержена лексика общелитературного языка. В действительности в любой отраслевой терминологии результаты всех этих лексико-семантических процессов налицо.

Правда, сравнение явлений полисемии и др. показывает, что протекание их в терминологии отлично от аналогичных явлений в общелитературной лексике. Отличие сводится к тому, что эти процессы не затрагивают характерных лексико-семантических признаков терминологии. Они протекают в тех пределах, которые не нарушают семантической определенности термина.

Проблема регулирования и упорядочения терминологических систем с неизбежностью возникает для всех терминологий, материальной субстанцией которых является естественный язык, для которых он база, строительный материал, основная интерпретация.

На пути к постулируемому изоморфизму системы научных понятий и системы терминов, к строго проведенному принципу однозначности соответствия элементов этих систем и их структурного подобия стоит сопротивление того специфического материала, каким является язык, языковой знак, слово.

Своеобразие в поведении этого особого знака характеризует как выбор его, так и функционирование его в системе и существование во времени, т. е. включенность в исторический процесс.

Научное мышление концептуально и как таковое с необходимостью протекает в словесной форме, причем совершается и развертывается мыслительный процесс —«речевое мышление» — в тех готовых, уже данных языковых формах, которые представляет ему соответствующая данному историческому моменту система языка, языковых средств. Отсюда же черпается и материал для закрепления узловых точек в процессе познания — научных понятий.

С определенным этапом в развитии научных знаний связаны первые опыты их систематизации, построения систематического описания определенных разделов наук, в ходе которого выявляются, регистрируются, определяются и соотносятся основные понятия, добытые в процессе научного познания, осуществляются первые попытки построения системы научных понятий. С этим этапом связано возникновение терминологий: установление круга терминов, относящихся к данной дисциплине и соотнесение их друг с другом в соответствии с принципами классификации понятий и сеткой научных противопоставлений (нанизывание терминов на понятийный каркас).

Этот этап коренным образом отличается от непрестанно происходящих в ходе развития познания актов терминации и создания терминов тем, что они впервые объединяются в систему, определенным образом организованную. Это чрезвычайно существенный момент и в истории науки, и в истории языка: ибо совокупность специальных слов, обслуживающих научные тексты, впервые предстает как некое организованное единство и в этом новом своем качестве становится обязательной для всех новых научных текстов, продуцируемых на данном языке. А в лексико-семантической системе языка появляется некий новый уровень — подсистемы терминологий определенных отраслей знания.

Родство терминологий с породившей их лексико-семантической системой языка самое тесное и прежде всего по материальному составу единиц. Ведь значительная часть терминов представляет собой продукт семантической деривации в рамках уже готового языкового знака. Базой новой номинации в их специальных сферах является общий язык, а опорным моментом — его содержательная сторона, состав его семем. Более того, обслуживать новую сферу начинают и те слова, которые являются названиями понятий бытовых, добытых в ходе практического познания мира, зафиксировавшие некогда начальную ступеньку в движении познавательной мысли и ставшие теперь представителями понятия научного. Научное и бытовое понятия сопрягаются не только одним знаком, но и одним участком семасиологического пространства — рамками значения. В этом отношении наличная содержательная сторона языка задает и предопределяет облик научных терминологических систем, равно как и строительный материал для нужд словообразовательной деривации и правила построения терминов-словосочетаний. Так что если говорить о выборе научных знаков, то он определен языковой традицией, традиционен (а не конвенционален).

А если говорить о принципиальном отличии терминологий как систем от лексико-семантической системы языка, то оно заключается не столько в составе и структуре их единиц и не в правилах введения их в контекст (в отличие от научных знаков-символов термины не составляют высказывания, высказывание дает весь научный контекст, где термины лишь опорные, несущие самую большую долю информации элементы). В этом смысле у терминов нет своей грамматики и синтаксиса. Противоположение терминологий на грамматическом и синтаксическом уровнях покажет лишь частные ограничения, накладываемые спецификой функционирования в специальной сфере или, наоборот, снятие некоторых ограничений, сложившихся в системе литературного языка (проблема отношения термина к общелитературной норме).

Системы терминологий противопоставлены лексической системе языка на уровне семантики. Это противоположение касается содержательной стороны термина и слова как особых семасиологических единиц и системных характеристик слова и термина определяемых принадлежностью этих единиц к различно организованным системам.

Здесь пойдет речь о второй из двух существенных для проблемы термина сторон: о системных характеристиках термина в отличие от слова, вопрос о содержательной стороне термина кар особой семасиологической единицы затрагивается лишь в той мере в какой это будет необходимо по ходу изложения,—проблемы эти тесно связаны, но в известном отношении и самостоятельны.

Необходимо показать, что слово как элемент лексической системы, чтобы стать термином, должно претерпеть существенные изменения в своих характеристиках, ибо терминологическое качество складывается как отрицание или трансформация ряда существенных семасиологических характеристик слова; что историю становления терминологий составляет постепенное избавление от регулирующего воздействия лексической системы и ее отношений, что соответственно определяет движение в сторону формализованных языков; что, наконец, лексическая система языка для национальных терминологий — постоянно действующий фактор, откуда идут импульсы, разрушающие чистоту терминологических отношений и препятствующие установлению изоморфизма системы терминов и системы понятий.

Каждая терминологическая система в любом этапе своего существования демонстрирует подобное накопление терминологического качества у составляющих ее элементов — терминов. Этот процесс можно наблюдать в отдельных звеньях любой современной терминологии. Но наиболее отчетливо прослеживается он при наблюдении над становлением терминологических систем, когда они берутся in statu nascendi (в момент образования).

Чем интересны эти периоды для выяснения вопроса о семасиологических характеристиках термина?

Формирующиеся терминологические системы — по необходимости, по самой логике вещей — системы-гибриды; их организуют две противоположные тенденции: привычные для слов, только что получивших специальную функцию отношения к лексической системе языка, и новые для них отношения, диктуемые стоящей за словами специального назначения системой понятий. На этой исходной позиции системные отношения терминов только становятся, только нащупываются связи понятий, их нормирующая и регулирующая сила еще слаба. В этих условиях особый вес получают общеязыковые лексические связи, за которыми историческая давность и известный автоматизм в реализации у всех говорящих на данном языке. Противоречия, возникающие из столкновения двух организующих принципов — причина внутренней динамики терминологических систем как систем языковых. Причем с особой отчетливостью обрисовывается здесь и основная тенденция этого движения.

Как известно, в составе всякой системы явлений в известных моментах воспроизводится история ее собственного происхождения и развития. И в терминологиях современных всегда есть отдельные участки и звенья, обычно новые, формирующиеся, демонстрирующие такую же гибридность отношений. На начальном этапе гибридна вся система в целом.

Поэтому изберем материалом для иллюстрации своих положений о системных характеристиках термина русские естественнонаучные и математические терминологии на ранних этапах их существования, для России это первая половина XVIII в. Для этого периода характерно наличие систематического изложения ряда научных дисциплин и определенный, довольно значительный объем научных текстов. Терминологии этого времени в весьма значительной части продукт семантических дериваций в пределах общенародного словаря. Особые, отсутствующие в системе общего языка научные слова — это термины иноязычного происхождения (и их русские переводы и кальки) — с точки зрения лексической системы — неологизмы (типы констелляция — созвездие, эквилибрис — равновесие и т. п.). Естественно, что материал для наблюдения дает в данном случае русская оригинальная лексика; а наиболее «чист» с точки зрения опыта тот материал, где слова, поступая в новую функциональную сферу, не претерпевают изменений в своей семантической структуре (перенос названия с бытового понятия на научное), ибо каждое значение слова в своих связях и оппозициях самостоятельно.

Первой и самой характерной чертой формирующихся терминологических систем является то, что научное понятие представлено в них, как правило, серией терминов, терминологическим рядом, пучком обозначений-аналогов. Это свойство всех научных дисциплин, т. е. терминологий вообще. Весьма значительную роль в создании терминологической множественности играет языковая синонимия, варьирование слова-термина по его синонимическому ряду.

Полисемические отношения широко проникают в формирующиеся терминологии. Ср.: число (мат.) обозначает понятие 'количество, цифра, член', площадь (мат.) 'площадь и плоскость ', размер (мат.) 'диаметр и диагональ \ круг (мат.) 'круг и шар '; количество (мат.) 'количество и величина ' (ср. количество дуги), верх (астр.) 'полюс и зенит ', отнога (геогр.) 'приток реки, горный отрог, залив ', устье (геогр.) 'морской пролив, устье реки, жерло вулкана'; термины руда 'крушец 3, металл 'минерал ' были каждый носителями трех смыслов и в научных контекстах взаимоза-менялись во всех своих значениях; образ в физике 'форма, фигура, изображение (опыт.) '; влажность 'влага в почве и воздухе и жидкость ' и т. д.

Помимо влияния полисемических отношений родного языка, к полисемии научного знака вели переводы иноязычных терминов: разделенное в одном языке оказывалось соединенным в другом. Полисемия как следствие несовпадения семантических систем разных языков, различного распределения семантических единиц между языковыми знаками при интенсивности переводов в пределах научного языка факт очень частый (ср. образ — лат. figura, forma). Возможны и факты перенесения на данную национальную почву полисемических отношений иного языка (так, полисемантизм слова количество в русском научном языке— отражение полисемии лат. guantitas 'количество, величина J; то же в слове круг: лат. circulus означает и 'круг ', и 'шар ' и т. п.).

К реальной полисемии знака в пределах данной терминологии следует присоединить и возможность влияния на осмысление термина, произведенного путем семантической деривации, иных, не специальных смыслов данного многозначного слова. Отношения между значениями в одной лексеме не нейтральны. В этом же ряду явлений стоит смещение семантических ориентиров при этимологических переводах, «оживляющих» деривационный признак (ср. термины русского научного языка: леность, косность для понятия инерция; толща—масса, парный круг—атмосфера, костка—куб, шишка—конус, лоно—синус и т. п.).

Так обстоит дело с полисемическими и синонимическими связями — характернейшими чертами лексико-семантической парадигматики. Формирующиеся терминологии первоначально оказываются полностью подчиненными им, и — как следствие этого— связь понятий в них затемнена, а иногда и существенно нарушена связями слов в языковой системе. Язык дает материал для терминологий, но он же навязывает им принципы своей организации. С этой точки зрения с возникновением терминологических систем возникает потребность в их упорядочении.

Дальнейшая история терминологий в отношении этих двух черт лексико-семантической системной организации — это разрушение парадигм плана выражения, изоляция слова-термина от его синонимических, ассоциативных и прочих языковых связей, устранение полисемии языкового знака. В этом существенная черта динамики терминологических систем, нарушаемая, правда, время от времени движением попятным. Причем стимулировать это будет не только язык, но и само движение понятий. Так, полисемией может обернуться в научных терминологиях и само развитие понятий. Формирование на базе одного научного понятия ряда новых, самостоятельных, происходит первоначально под одним языковым знаком, и лишь позднее новая серия выделяется номинально; так, физический термин тяжесть довольно долго обслуживал целый ряд отпочковавшихся понятий: вес, тяжесть, давление, тяготение (ср.: «Тяжесть планет к солнцу»). Точно так же синонимическая серия может быть следствием естественной научно-логической операции рассмотрения понятий в разном отношении. Языковая избыточность всегда будет возникать на участках новых, формирующихся разделов знания.

В заключение подведем итог. Системность терминологий (т. е. принцип системной их организации) существенным образом отличается от системности лексики общего языка. Эта новая организация создается путем упразднения тех общеязыковых зависимостей, которые вступают в противоречие с регулирующим сферу терминологий фактором — системой понятий. Поэтому семасиологические характеристики термина возникают как отрицание или существенная трансформация семасиологических характеристик слова.

Самый общий принцип новой организации — создание взаимно-однозначных соответствий между системами понятий и системой терминов: одно понятие — один знак, один знак — одно понятие (т. е. принцип формализованных языков). Следующий градус изоморфности — подобие в структурах (термина и понятия).

Но изоморфизм этих систем всегда относителен. Принцип однозначности никогда не достигается во всей системе в целом, разные звенья терминологической цепи будут с необходимостью представлять разную степень выраженности изоморфных отношений, и, наконец, изоморфные отношения с неизбежностью будут нарушаться самим функционированием системы (ср. возникновение полисемических отношений как следствие развития самих понятий). Кроме того, научные терминологии, сосуществующие на положении над- или подсистем наряду с общей лексической системой языка и противополагаемые ей, никогда не прекращают получать импульсы, идущие из общего языка и нарушающие чистоту и строгость достигнутых и поддерживаемых в них отношений (ср. пучки синонимов при терминации новых понятий).

Поэтому можно утверждать, что основные семасиологические характеристики терминов (моносемия, отсутствие синонимии и пр.) существуют как ведущая тенденция в данном функциональном классе слов и никогда не реализуются полностью.

Все бы хорошо, но все же какие проблемы возникают при становлении терминов, их полисемии и омонимии.

Глава 2

§1 НЕКОТОРЫЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ТЕРМИНА

В лексикологических исследованиях и учебных пособиях принято рассматривать термины как особые слова, как такую часть словарного состава, которая отличается от обычных слов некоторым комплексом признаков.

Страницы: 1, 2, 3, 4