Становление категории залога в англ. языке

Становление категории залога в англ. языке

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

МОГИЛЁВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. А. А. КУЛЕШОВА

КАФЕДРА ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА

СТАНОВЛЕНИЕ КАТЕГОРИИ ЗАЛОГА В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

студента V курса

ф-та иностранных

языков, гр. А51

ЧЕХА ВЯЧЕСЛАВА

ВАДИМОВИЧА

Научный руководитель —

канд. филологических наук, доцент

АНДРЕЕВА Т.Н.

МОГИЛЁВ 2002

ПЛАН

стр.

1. Введение 3

2. Залог как глагольная категория 5

3. Развитие категории залога в английском языке в диахронии 10

1. Система залога в общеиндоевропейском

и готском языках 10

2. Средства выражения залоговых отношений

в древнеанглийском языке 11

3. Становление форм залога в среднеанглийский период 15

4. Развитие залоговых форм в новоанглийском языке 19

4. Формы выражения залоговых отношений

в современном английском языке 22

1. Статус сочетаний «глагол-связка + причастие II» 22

2. Проблема возвратного залога 33

3. Проблема взаимного залога 35

4. Проблема среднего залога 36

5. Заключение 38

Литература 42

1. ВВЕДЕНИЕ

В ходе развития английский язык прошёл ряд этапов, которые

характеризовались количественными и качественными изменениями на всех

уровнях языковой системы. Эти модификации были обусловлены различными

факторами и имели зачастую весьма неоднозначные последствия. Поскольку

язык — это динамичная, непрерывно развивающаяся система, то понимание

теоретической сущности большинства языковых фактов в их развитии возможно

лишь в ходе диахронического анализа. На современном этапе своего развития

английский язык продолжает активно обогащаться новыми формами для

выражения уже существующих в нём значений и категорий. Этот процесс —

причины и движущие силы которого имеют самый неоднородный характер —

неизбежно затрагивает категорию залога, которая и является предметом

данного исследования. Становление грамматических форм и категорий —

процесс, безусловно, исторический, и потому трактовка современных средств

выражения залоговых отношений в английском языке без учёта специфики их

исторического развития представляется проблематичной и неполной.

Общей целью данной работы является определение путей и

закономерностей становления залоговых форм английского языка в исторической

ретроспективе, т.е. анализ английских залоговых форм в диахронии и

рассмотрение проблемы аналитизма в системе английских форм залога. Для

достижения данной цели целесообразно выделить ряд более конкретных задач:

. охарактеризовать семантику залоговых отношений и способы их формального

выражения в английском языке на разных этапах его развития, определить

исторические процессы, повлиявшие на становление английских форм

залога;

. выявить зависимость (и возможность) залоговых преобразований в

английском языке от семантики глагола, дать краткую характеристику

теории диатез как метода описания и анализа залоговых форм,

основанного на семантике компонентов глагольных лексем;

. определить статус комбинаций глаголов-связок (в частности to get и to

become) с причастием II, т. е. установить, являются они аналитическими

формами залога или свободными синтаксическими сочетаниями;

. дать трактовку форм так называемых спорных залогов в английском языке:

возвратного, взаимного и среднего, определить их место в системе форм

английского глагола.

В ходе работы над исторической частью данного исследования были

использованы примеры из «Песни о Беовульфе», «Церковной истории Беды»,

«Паркерской хроники», «Коттонской хроники», «Мировой истории Орозия»

(перевод Альфреда), «Кентерберийских рассказов» Д. Чосера и из отдельных

произведений У. Шекспира. Произведения следующих авторов послужили главными

источниками примеров для практической части работы: A. К. Дойль, Р. A.

Хайнлайн, Р. Шекли, O. Генри, Б. Шоу, Р. Фокс, С. Кинг, А. Азимов, T.

Блэкер, Ш. Лэм, Л. Бэнгз, T. Вольф, Д. Грин, Р. Чешир, Р. К. Олдридж, Э.

Палмер, К. Блэйк, П. Броган, Б. Вудворд, Ч. Бернштейн, Р. Дал, Д. Джеймс,

С. Вестон, Н. Фьюри, Д. Мидз, также были использованы стихи из Библии,

статьи из следующих периодических изданий: «The Independent», «Daily

Telegraph», «Sunday Correspondent», «The Times», «PC World», «Byte» и

тексты песен групп The Beatles, Metallica, Paradise Lost. Общий объём

материала составил около 4180000 печатных знаков, всего было собрано и

обработано 264 примера.

Основными методами лингвистического исследования, использованными в

настоящей работе, являются исторический, сравнительно-исторический,

сопоставительный, трансформационный и дистрибутивный.

Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты

могут быть использованы в процессе обучения английскому языку, в частности,

в курсе грамматики при рассмотрении таких тем, как «Категория залога в

английском языке», «Характерные черты английского синтаксиса»,

«Аналитические формы в английском языке».

Особенность работы заключается в использовании метода исторического

анализа при трактовке современных языковых явлений; положения, выдвинутые в

настоящем исследовании, могут служить основой для дальнейшего рассмотрения

концептуальной картины мира, представленной средствами английского языка.

2. ЗАЛОГ КАК ГЛАГОЛЬНАЯ КАТЕГОРИЯ

В рамках настоящего раздела освещены общие теоретические вопросы,

связанные с категорией залога английского глагола, в частности:

. Каковы семантические и грамматические основания для выделения залога как

категории глагола?

. Каким образом семантическая структура глагольной лексемы определяет

связь её компонентов в залоговых конструкциях?

Общепринятого определения категории залога в языкознании нет. В понятие

залога разными исследователями вкладывается крайне разнообразное и

противоречивое содержание. До сегодняшнего дня спорными остаются: само

определение категории залога, количество форм залога и их качественная

характеристика, понятие семантической однородности / неоднородности форм

залога, характер залоговых оппозиций и многие другие теоретические вопросы.

Традиционно залог определяется как грамматическая категория глагола,

выражающая, субъектно-объектные отношения. При этом данные отношения

рассматриваются как отношения между:

. субъектом действия и самим действием;

. субъектом и объектом действия;

. субъектом, объектом и действием.

С точки зрения логики субъектно-объектные отношения лишены

вариативности и от замены залоговой формы сказуемого с активной на

пассивную и наоборот характер отношений между субъектом действия и его

объектом не изменяется. Так, если мы подвергнем рассмотрению предложения

«The hunter killed the bear» и «The bear was killed by the hunter», мы

увидим, что оба предложения констатируют в действительности один и тот же

факт, несмотря на различия в синтаксической организации и способе

морфологического представления сказуемого. В обоих предложениях сообщается,

что имело место действие, совершённое охотником по отношению к медведю.

Таким образом, через какие бы залоговые формы мы не описывали данный факт,

охотник в любом случае будет являться исполнителем (субъектом) действия, а

медведь — объектом. С этой точки зрения варианты в распределении функций в

принципе невозможны.

Предположим, что исполнитель действия (субъект) нам неизвестен или

неинтересен и может быть исключён из контекста. Тогда предложение примет

примерно следующий вид:

The bear was killed.

Существительное bear обозначает здесь объект, на который направлено

действие, хотя и является при этом носителем предикативного признака (в

большинстве случаев эту функцию выполняет подлежащее, типично ассоциируемое

с исполнителем действия), а также — в коммуникативном аспекте — темой

высказывания.

С другой стороны, когда темой становится исполнитель действия (the

hunter), а в реме зафиксировано сообщение лишь о действии как таковом, без

указания на объект, тогда предложение будет выглядеть подобным образом:

The hunter killed,

что может обозначать и «the hunter performed an act of killing», и «the

hunter used to kill». В этом предложении подлежащее «the hunter» выражает

субъект действия, то есть его непосредственного исполнителя.

Итак, мы подходим к базовому противоречию между логической и

синтаксической направленностью действия, которое составляет основание

категории залога. Другими словами, грамматическое подлежащее и логический

субъект действия тождественны лишь в активной конструкции, где логический

вектор действия (субъект ( предикат ( объект) и синтаксический вектор

действия (подлежащее ( сказуемое ( дополнение) выступают как

сонаправленные. Соответственно, при пассивной форме организации

высказывания они противонаправлены (см. схему 1).

Схема 1

С незначительными изменениями эта схема оказывается справедливой и

для рассмотренных выше нераспространённых предложений «The bear was killed»

и «The hunter killed»:

Схема 2

Таким образом, выделение залога как грамматической категории глагола,

раскрытие её сущности возможно лишь в ходе сопоставления семантики

субъектно-объектных отношений со средствами их выражения в языке.

Противонаправленный характер связи между элементами действительных и

страдательных конструкций подтверждён на морфологическом уровне наличием

двух залоговых форм: to kill — to be killed, из которых форма

действительного залога является немаркированной, а форма страдательного

залога (маркированный член оппозиции) представлена сочетанием

вспомогательного глагола to be и причастия II знаменательного глагола.

Возможность залоговых преобразований определяется прежде всего

семантикой глаголов. Например, формы пассива характерны для динамических

предельных (терминативных) глаголов, то есть для тех глаголов, которые

обозначают действия субъекта по отношению к объекту, направленные к пределу

и исчерпывающие себя с его достижением, имеющие следствием наблюдаемые

результаты:

e. g.: to kill, to shut, to destroy, to purchase.

Напротив, нулевыми потенциями пассивного преобразования обладают так

называемые глаголы «недействия» (статические глаголы), обозначающие

различные состояния, отношения, проявления качеств и свойств и т. д.:

e. g.: to remain, to cost, to belong,

и субъектные глаголы, то есть глаголы, обозначающие действие, не

выходящее за пределы сферы субъекта:

e. g.: to shine, to blossom, to come.

Категория залога тесно связана с категорией переходности /

непереходности (транзитивности / интранзитивности) глаголов. В плане

значения обе эти категории выражают отношения в системе «субъект-предикат-

объект», и способность глагольной лексемы участвовать в залоговых

преобразованиях во многом зависит от такого элемента её семантики, как

переходность /непереходность.

Категория переходности / непереходности отражает в широком понимании

характер синтаксических свойств глагола в предложении с точки зрения

наличия / отсутствия у него прямого дополнения: The man is writing (vt) a

letter – The man is sitting (vi) at the table; в узком понимании – характер

значения глагольной лексемы, требующей или не требующей дополнения: to

read, to build (прямое дополнение обычно присутствует или подразумевается)

– to sit, to meditate (прямое дополнение невозможно). Содержательная

сторона категории переходности / непереходности – передача типа субъектно-

предикатно-объектных отношений: переходность – направленность действия

субъекта на объект, непереходность – замкнутость действия в сфере субъекта.

Другими словами, переходные глаголы — это те глаголы, которые получают (или

могут получать) прямое дополнение (обычно они обозначают действия над

какими-либо объектами, материальными или идеальными, их восприятие, эмоции

по отношению к ним и т. п.: to solve a problem, to see a star, to love

children). И наоборот, непереходные глаголы не сочетаются с прямым

дополнением (the man is dreaming), но могут иметь другие типы дополнений

(to dream of happiness, to talk about studies, to look at a portrait),

называемые косвенными. Глаголы, требующие косвенного дополнения, объединяют

в группу косвенно-переходных. Отдельные глаголы могут принимать

одновременно два дополнения — прямое и косвенное (e. g.: He asked me a

question). Такие глаголы называются дитранзитивными.

Неоднородность и разнообразие залоговых форм в различных языках (как

в плане выражения, так и в плане семантического наполнения) вызывает

немалые затруднения в ходе типологического сопоставления и анализа этих

форм.

Выдвинутая в 70-х года прошлого века универсальная теория залога (А.

А. Холодович и др.) призвана единообразно описывать формы залога в

различных неродственных языках. В рамках этой теории наряду с понятием

залога используется понятие диатезы, и залог определяется как

«грамматически маркированная в глаголе диатеза» (А. А. Холодович). [16;

160]

Диатеза — соответствие между ролями глагольной лексемы, её

компонентами (субъектом, объектом, адресатом и т. п.) и выражающими их

членами предложения (подлежащим и дополнениями). Так в предложении «The

hunter killed the bear» активная форма глагола «to kill» имеет следующую

диатезу: слово «hunter» — субъект действия — занимает позицию подлежащего,

слово «bear» — объект действия — занимает позицию прямого дополнения.

В языках флективного строя (напр. в русском), ведущая роль в

грамматической организации предложения принадлежит формообразующим

аффиксам, а не порядку слов, как в английском языке. Поэтому в

соответствующем русском предложении «Охотник убил медведя» активная форма

глагола «убить» имеет диатезу: «охотник» — субъект действия — выступает в

именительном падеже и занимает позицию подлежащего, «медведь» — объект

действия — выступает в винительном падеже и занимает позицию прямого

дополнения. В предложении «Медведь был убит охотником» пассивная форма

глагола «убить» имеет другую диатезу: «медведь» — объект действия —

выступает в именительном падеже и занимает позицию подлежащего, «охотник» —

субъект действия — выступает в творительном падеже и занимает позицию

агентивного дополнения.

В значительной степени основываясь на анализе семантики субъектно-

объектных отношений, универсальная концепция залога оказывается тесно

связанной с теорией так называемых глубинных падежей (Ч. Филмор, У. Чейф и

др.). Падежная («ролевая») грамматика — основа теории — это метод описания

семантики предложения как системы валентностей, через связи «главного

глагола» с исполняемыми именными составляющими ситуационными ролями. [16;

365], [2; 234]

С помощью диатезы, таким образом, фиксируются любые соответствия

между ролями глагольной лексемы и выражающими их членами предложения.

Учитывая одновременно семантические, синтаксические и морфологические

качества компонентов глагольной лексемы, понятие диатезы является

универсальным (в отличие от залога, считающегося прежде всего

морфологической категорией). Согласно теории любая глагольная лексема в

любом языке имеет по меньшей мере одну диатезу. Однако все логические

возможности построения диатезы обычно не реализуются вследствие

ограничений, накладываемых спецификой строя отдельных языков и конкретными

лексемами.

Итак, залог — это категория глагола, основанная в семантическом плане

на возможности несовпадения логической (субъект > предикат > объект) и

синтаксической (подлежащее > сказуемое > дополнение) направленности

действия. На морфологическом уровне категория залога представлена формами

действительного и страдательного залогов (актив — немаркированный член

оппозиции, пассив представлен аналитической формой — сочетанием

вспомогательного глагола to be и причастия II знаменательного глагола).

Категория залога непосредственно связана с категорией переходности /

непереходности глаголов, хотя в современном английском языке нередки

случаи, когда эта связь представляется относительной. Для сопоставления

неоднородных залоговых форм в различных языках используется универсальное

понятие диатезы — соответствие между ролями компонентов глагольной лексемы

и выражающими их членами предложения.

3. РАЗВИТИЕ КАТЕГОРИИ ЗАЛОГА В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ

В ДИАХРОНИИ

Современная английская система залога характеризуется наличием ряда

специфических черт, зачастую несвойственных другим, даже наиболее близким к

английскому языкам. Эти особенности являются непосредственным результатом

процесса развития языковой системы, обусловлены явлениями и фактами,

которые имели место на более ранних этапах становления английского

литературного языка. Поэтому исчерпывающий анализ современных залоговых

форм английского языка без изучения их в диахронии невозможен.

Данная часть работы посвящена рассмотрению исторических процессов,

повлиявших на становление форм залога в английском языке. Особо пристальное

внимание уделяется проблемам, связанным с зарождением, развитием и

функционированием аналитических залоговых форм, анализу механизмов их

интегрирования в систему форм английского глагола.

3.1. Система залога в общеиндоевропейском и готском языках

Индоевропейский глагол имел некоторые особенности, не сохранившиеся в

полном виде ни в одном из древнейших индоевропейских языков и

восстанавливаемые методами внутренней и внешней реконструкции.

Система залога представлена в общеиндоевропейском языке

действительным и средним (медиальным) залогами. Формы, восходящие к

индоевропейскому медию, среднему залогу, отражены только в парадигме

настоящего времени готского медиопассива, выражавшего действие,

направленное на подлежащее и исходящее при этом либо из внешней среды, либо

от самого подлежащего.

Формы медиопассива предположительно существовали в протогерманском

языке и получили широкое распространение в готском. От всякого переходного

глагола в готском могли образовываться в настоящем времени формы этого

средне-страдательного залога. Например:

|Индикатив (изъявит. наклонение) |

|Ед. ч. |1 л. |nimada |nasjada |salboda|habada |haitada |

| |2 л. |nimaza |nasjaza |salboza|habaza |haitaza |

| |3 л. |nimada |nasjada |salboda|habada |haitada |

|Мн. ч. |1—3 |nimanda|nasjanda |salbond|habanda|haitanda|

| |лл. | | |a | | |

|Оптатив (сослаг. наклонение) |

|Ед. ч. |1 л. |nimaidau|nasjaida|salboda|habaida|haitaida|

| | | |u |u |u |u |

| |2 л. |nimaizau|nasjaiza|salboza|habaiza|haitaiza|

| | | |u |u |u |u |

| |3 л. |nimaidau|nasjaida|salboda|habaida|haitaida|

| | | |u |u |u |u |

|Мн. ч. |1—3 |nimainda|nasjaind|salbond|habaind|haitaind|

| |лл. |u |au |au |au |au |

| Инфинитив |niman |nasjan |salban |haban |haitan |

| |брать |слышать |мазать |иметь |называть|

По сравнению с развитой системой медиопассивных форм в греческом и

латинском языках эта готская система была очень незначительной.

В древнеанглийском языке не существует такой системы хотя бы и в

скромных размерах.

Древнеанглийские глагольные формы часто сопоставляются именно с

готскими, поскольку готское евангелие IV в. представляет собой самый ранний

связный текст на каком-либо германском языке. При этом, однако, следует

иметь в виду, что готский язык не во всех отношениях отражает раннее

историческое состояние германских языков, так как у него есть и свои

специфические особенности.

При сопоставлении древнеанглийской системы глагола с системой

готского текста Вульфилы становится очевидным, что в древнеанглийском

произошли по сравнению с готским существенные изменения, свидетельствующие

о сокращении флективной системы и о выдвижении новых способов выражения

глагольных категорий.

3.2. Средства выражения залоговых отношений

в древнеанглийском языке

Говорить о медиопассиве в применении к древнеанглийскому языку не

приходится. Однако в этом языке сохранился изолированный пережиток системы

медиопассива, которая, очевидно, существовала в эпоху, предшествующую

древнейшим памятникам, дошедшим до нас. Этот единственный остаток – две

формы от сильного глагола VII класса hatan “называть” — форма ед. ч. 1 и 3-

го лица hatte и форма множественного числа hatton. Форма hatte, по-

видимому, этимологически точно соответствует готской форме haitada, а форма

hatton образована от неё по аналогии с формами множественного числа

прошедшего времени слабых глаголов. [12;122] Эти формы встречаются в

древнеанглийском языке в значении как настоящего, так и прошедшего времени

наряду с активными формами того же глагола:

юa ea юa hatte Araxis (Мировая история Орозия) “та река, что

называется Аракс”;

юa deor h?e hataю hranas (Мировая история Орозия) “те олени, которых

называют северными”.

Будучи изолированным остатком системы флективного медиопассива, формы

hatte и hatton, конечно, не могут считаться органической составной частью

системы глагола в древнеанглийском языке. Они стали особенностью одного

единственного глагола, т. е. полностью лексикализовались.

В древнеанглийском не было особых пассивных форм глагола. Значение

пассива передавалось синтаксически с помощью именного составного

сказуемого, представлявшего собой сочетания глаголов-связок beon и weorюan

с причастием II переходных глаголов. Как известно, значение пассивности

свойственно самому причастию II от переходных глаголов, выступающему в

функции предикативного члена. Именно это значение причастия и создавало

специфическую пассивную окраску именного сказуемого, в состав которого оно

входило.

Что касается различий между формами сказуемых с beon и weorюan, то

они определяются различием в семантике этих глаголов-связок. Как известно,

глаголы-связки лишь частично утрачивают своё лексическое значение и

приобретают обобщённое грамматическое значение, однако их грамматическое

значение не столь абстрагировано от лексического, как у вспомогательных

глаголов, а потому и сохраняется различие в семантике этих сочетаний:

южr wearю Ordheh cyninзes юeзn ofslжзen (Коттонская хроника) “там был

убит Ордхех, слуга короля”;

h?e зedydon жt ю?ra Deniscan зeweorce, ond южr wurdon зefl?emde, and

sume f?ower cyninзes юeзnas ofsl?anne (Паркерская хроника) “они достигли

датской крепости и там были разбиты, четверо королевских солдат погибло”;

южt зeweorc зeworct wжs (Паркерская хроника) “эта крепость была

построена”;

Ю?s lytlan b?c… юe is зeh?ten Grammatica (Мировая история Орозия)

“маленькая книга, называемая “Грамматика”.

Из этих двух форм, форма с weorюan передавала более чётко значение

пассива. Этим, по-видимому, объяснялся количественный рост таких форм к

концу древнеанглийского периода. Исследователи древнеанглийского пассива

отмечают, что в начале периода употребление форм с weorюan составляло всего

10 — 13 %, а к концу периода — 35 — 40 %. [11 ;168]

Составное сказуемое с weorюan + прич. II передавало только значение

пассивного действия. Составное сказуемое с wesan (beon) и причастием II

передавало два значения: значение пассивного действия и значение состояния:

We synd ?worpene hider on ю?s deopan d?lo (Песнь о Беовульфе) “Мы

были изгнаны сюда в эти глубокие долины”;

?жr wжron bollan steape boren (Песнь о Беовульфе) “Сюда были

принесены высокие сосуды”.

Функционирование пассивных оборотов в древнеанглийском было

относительно ограниченным: пассивный оборот с глаголом beon (wesan)

употреблялся только от переходных глаголов, а с глаголом weorюan — только

от переходных предельных:

his зestreon beoр eall ?spended (Паркерская хроника) “всё его

имущество израсходовано” (переходный предельный глагол);

lyft wжs onhrered (Песнь о Беовульфе) “воздух двигался” (переходный

непредельный глагол);

on р?m dжзe wurden зearl?ce t?da gesette (Церковная история Беды) “в

тот день были установлены времена года” (переходный предельный глагол).

В. Н. Ярцева отмечает, что пассивные обороты в древнеанглийском в

основном употребляются тогда, когда активно действующее лицо неизвестно или

когда о нём предпочитают не говорить.[11;169] Агенс действия при пассивном

обороте выражен в исключительно редких случаях. Если исполнитель действия

представлен в предложении, то он выражается существительным или

местоимением в дательном падеже с предлогом from или of:

him wжre from drihtne sylfum heofonl?c зifu forзiven (Песнь о

Беовульфе) “ему был подарен самим господином небесный дар”.

Как альтернатива пассивным оборотам в случаях, когда конкретный

источник действия неизвестен или по каким-либо другим причинам не

указывается, в древнеанглийском языке употребляется активная конструкция с

неопределённо-личным местоимением man (men, me) в роли подлежащего:

his broюur Horsa man ofsloз (Коттонская хроника) “его брата Хорсу

убили”.

В связи со спецификой значения и выражения пассивного значения в

древнеанглийском встаёт вопрос о том, можно ли считать, что в

древнеанглийском существуют особые формы для выражения пассива —

аналитические залоговые формы глагола.

В англистике существуют два прямо противоположных мнения по этому

вопросу.

Сторонники наличия аналитических залоговых форм в древнеанглийском

строят свои рассуждения на том факте, что обе формы могли быть употреблены

в условиях, характерных для современного пассива, а именно с показателями,

подчёркивающими действие, процессуальность. Таких показателей отмечается

обычно три: 1) наличие в предложении с пассивной формой глагола

обстоятельств времени, места и образа действия; 2) наличие указания на

исполнителя действия; 3) наличие соотносительных активных форм, выражающих

действие.

Эти три критерия, конечно, свидетельствуют о несомненно пассивном

характере значения всего сочетания, но не могут быть решающими в

определении того, имеет ли оно морфологический (аналитическая форма

глагола) или синтаксический (составное глагольное сказуемое) статус.

Для решения этого вопроса следует обратиться не только к анализу

функционирования пассивной формы, сколько к анализу самой формы, ибо

необходимо установить степень грамматической слитности её компонентов.

Анализ той конструкции, с помощью которой передаётся пассивное

значение действия в древнеанглийском, убеждает нас, что аналитических

залоговых форм в древнеанглийском ещё не было.

Во-первых, в целом для системы древнеанглийского глагола не

характерно наличие аналитических форм. Древнеанглийский — это период по

преимуществу синтетических средств выражения.

Во-вторых, формы с wesan (beon) и weorюan различались по своему

значению из-за специфики значения wesan (beon) и weorюan, которые в

древнеанглийском выступали как связки, а не как вспомогательные глаголы.

В-третьих, причастие II проявляет некоторую самостоятельность в

пределах пассивной конструкции, что выражается в том, что предикативный

член, как правило, согласуется в числе и роде с подлежащим:

we synd ?worpene hider (Песнь о Беовульфе) “мы изгнаны сюда”.

В данном случае причастие II aworpene выступает в форме им.п. мн. ч.,

т.е. согласуется в числе с подлежащим we.

Возможность согласования предикативного члена с подлежащим

свидетельствует о наличии между ними непосредственной синтаксической связи,

а это, в свою очередь, подтверждает самостоятельный статус причастия II на

уровне членов предложения.

Наконец, немаловажным аргументом в пользу синтаксического статуса

пассивной конструкции в древнеанглийском является тот факт, что для членов

пассивного оборота, как и для членов других словосочетаний в

древнеанглийском, характерно дистантное расположение:

ю?ra heord him wжs южre neahte beboden (Паркерская хроника) “стадо

которого было ему в ту ночь поручено”;

а также возможна препозиция предикативного члена по отношению к

глаголу-связке:

hie ю? ealle зeзaderode wжron (Паркерская хроника) “они все тогда

собрались”;

syррan h? underзeat южt eall folc him t? зeboзen wжs (Мировая история

Орозия) “когда он понял, что весь народ ему покорился”.

Итак, анализ самого глагольного сочетания, состоящего из глаголов

beon (wesan) и weorюan + прич. II показывает, что в древнеанглийском не

было специальной аналитической формы для передачи залоговых отношений, а

соответствующее значение передавалось составным именным сказуемым с более

или менее чётко выраженными частями: глаголом-связкой и предикативным

членом. [11;170]

Признавая отсутствие аналитической формы пассива как элемента

глагольной системы древнеанглийского языка, нельзя не отметить, что в

отдельных случаях пассивные обороты древнеанглийского очень близки по

значению, форме и характеру функционирования к формам современного

аналитического пассива. Например: ю? wжs Hroрgare here-sped зyfen (Песнь

о Беовульфе) “тогда Хротгару была дарована военная удача”.

Взятые изолированно, формы типа wжron boren могут рассматриваться как

аналитические пассивные формы, так как причастие в них не согласуется с

подлежащим. Однако примеры такого рода свидетельствуют лишь об определённой

тенденции развития, о зарождении новой формы. Подобные формы малочисленны и

не вступают в системные отношения с морфологическими глагольными формами.

Таким образом, древнеанглийская система глагола характеризуется

отсутствием специальных форм залога. Значение пассивности передаётся в

древнеанглийском при помощи свободных синтаксических сочетаний, которые не

обладают достаточной слитностью компонентов и, следовательно, не являются

аналитическими формами страдательного залога, соотносимыми с формами

актива.

3.3. Становление форм залога в среднеанглийский период

А. И. Смирницкий указывает, что в среднеанглийский период пассивная

конструкция используется шире по сравнению с древнеанглийским, хотя, по его

мнению, в среднеанглийском ещё рано говорить о наличии аналитического

пассива, параллельного активу и входящего в систему спряжения

глагола.[20;124] Аргументируется это тем, что в среднеанглийском в

пассивных конструкциях ещё нет единообразного способа выражения деятеля,

необходимого для того, чтобы пассив вошёл в систему спряжения глагола как

одна из аналитических форм. В среднеанглийском, в отличие от современного

языка, для выражения деятеля всё ещё употребляются различные предлоги —

from, thurgh, of и др.

Однако вышеупомянутое обстоятельство не мешает нам утверждать, что

именно в среднеанглийский период происходит становление аналитических

пассивных форм глагола. Процесс морфологизации бывших синтаксических

конструкций связан с целым рядом изменений в организации пассивных форм,

которые происходили в это время.

Дальнейший процесс грамматизации приводит к полной утрате

лексического значенеия глаголом-связкой и к превращению его во

вспомогательный глагол. Этот процесс затрагивает как глагол wesen (ben),

так и глагол wurthen (д. а. weorюan). Исчезает разграничение этих форм по

значению, которое отмечалось в древнеанглийском.

Одновремено с окончательной утратой глаголами wesen (ben) и wurthen

своего лексического значения исчезает и согласование бывшего предикативного

члена с подлежащим. В среднеанглийском причастие теряет падежные окончания

и становится неизменяемой формой.

Благодаря этим двум важнейшим изменениям в среднеанглийском возникает

аналитическая форма пассива, характеризующаяся неразрывной слитностью её

частей, из которых первая (т. е. вспомогательный глагол) полностью лишена

своего лексического значения и которые в совокупности передают значение

пассива:

and that was sayd in forme and reverence (Chaucer) “и это говорилось

вежливо и почтительно”; noght was foryeten by th’ infortune (Chaucer)

“ничто не было обойдено несчастьем”.

Как видно из приведённых примеров, для среднеанглийского в целом

характерно контактное расположение членов аналитической глагольной формы.

Это также рассматривается как одна из черт, свидетельствующих о появлении в

этот период аналитической формы страдательного залога. Однако, постановка

причастия II перед вспомогательным глаголом всё ещё возможна, но только в

поэзии:

I wolde han told yow fulle the manere, How wonnen was the regne of

Femenye by Theseus (Chaucer) “Я хотел бы рассказать вам подробно, как было

завоёвано Тезеем королевство амазонок”.

Вновь возникшая аналитическая форма стремится занять своё место в

системе глагольных форм. К концу периода появляются аналитические пассивные

формы для всех времён группы Indefinite, для группы Perfect, а также

пассивные формы инфинитивов этих групп:

The tresoun that to wommen hath ben do “измена, которая была сделана

по отношению к женщинам”; with many a tempest, hadde his berd been shake

“его борода была овеяна многими бурями”; He knew wel that Troye shoulde

destroyed be “Он хорошо знал, что Троя будет разрушена”; I nolde to han be

crowned quene of al the lond (Chaucer) “Я не хотела бы стать коронованной

королевой всей земли”.

Итак, с самого начала среднеанглийского периода уже существуют две

параллельные аналитические формы пассива: «wesen + прич. II» и «wurthen +

прич. II». Однако вторая форма была недолговечной, ибо глагол wurthen в

течение среднеанглийского периода вообще перестал употребляться, сначала на

севере и на востоке, а к концу периода — на юго-западе. У Чосера форма с

wurthen не употребляется. [11;172]

Исчезновение глагола wurthen в пассивных формах глагола связано,

очевидно, с тем, что он перестаёт функционировать как самостоятельный

полнозначный глагол. Исчезнув как полнозначный глагол, он не сохраняется и

в своих служебных функциях: в качестве вспомогательного глагола для

образования форм пассива и будущего времени. Таким образом, к концу

среднеанглийского периода сохраняется только аналитическая пассивная форма

глагола с вспомогательным глаголом wesen (ben).

На всём протяжении истории английского языка некоторые черты

синтаксиса, характерные для германских языков в целом, оказываются

устойчивыми. Такими неизменными чертами английского предложения являются

номинативность и глагольность.

Номинативный строй предложения характерен для английского языка. В

древнеанглийском подлежащее в предложении выделяется особым падежом —

именительным — независимо от характера сказуемого.

В сказуемом основную роль играет глагол, без которого оно не может

существовать; даже для именного сказуемого обязателен глагол-связка.

Несмотря на устойчивость указанных синтаксических черт,

номинативность и глагольность предложения в среднеанглийский период

испытывают некоторые изменения, благодаря которым значительно изменяется

сочетаемость пассивной формы глагола.

Первое из этих изменений — исчезновение форм дательного и винительного

падежей существительного, переход к двухпадежной системе. Второе изменение

является непосредственным следствием первого: исчезновение чёткого различия

между переходными и непереходными глаголами. В результате появляются

предложения со сказуемым, выраженным пассивной формой глагола, в которых

подлежащее соответствует беспредложному косвенному дополнению или

предложному дополнению активных конструкций:

юe duke Mylon was geven hys lyff “герцогу Милону была дарована

жизнь”; юes oюir wordis of юis bischop ouзte to be taken hede to

(Chaucer) “и на другие слова этого епископа нужно обратить внимание”.

Возможность употребления беспредложного косвенного дополнения

активных конструкций в качестве подлежащего при пассивной форме глагола

объясняется двумя причинами. Во-первых, отсутствие окончаний у

существительных сделало невозможным разграничение прямого и косвенного

беспредложных дополнений по формальному признаку. Во-вторых, переход к

прямому порядку слов создал предпосылки к восприятию слова, стоящего на

первом месте в предложении (перед глаголом в личной форме), в качестве

подлежащего.

Так, в предложении юe duke was geven hys lyff первое существительное

не имело формальных признаков дополнения и было воспринято как подлежащее,

так как оно стояло на первом месте в предложении, перед личной формой

глагола.

Употребление предложного дополнения активных конструкций в качестве

подлежащего при глаголе в пассивной форме объясняется не только

установлением прямого порядка слов, но и возникшей в среднеанглийском и

полностью развившейся в ранненовоанглийский период тенденцией к созданию

глаголов с закреплёнными предлогами, у которых предлог больше связан с

глаголом, чем с последующим существительным.

Тенденция употребления предлога в послеглагольной позиции

в отрыве от управляемого им существительного (или местоимения) проявлялась

ещё в среднеанглийский период, однако только с глаголами в активном залоге.

В ранненовоанглийском по аналогии с этими случаями предлог стал

употребляться в дистантном по отношению к существительному положении и в

предложениях с глаголом в пассивном залоге. Так возникли пассивные

конструкции типа The doctor was sent for.

Для сравнения можно проанализировать сходные конструкции в немецком

языке, где сохранилась четырёхграммемная категория падежа имён

Страницы: 1, 2