Введение………………………………………………………………………	3
Анализ теории самоактуализации Абрахама Маслоу………...……………	4
Анализ идей прошлого..……………..………………………………………	6
Заключение…………………………………………………………………...	28
Библиография………………………………………………………………...	29

Введение

«…когда вы выбираете для тщательного изучения прекрасных, здоровых, сильных, творческих, добродетельных, проницательных людей, у вас появляется иной взгляд на человечество. Вы задаетесь вопросом, насколько величественным может быть человек, чем может стать человеческое существо»?

Абрахам Маслоу

Дальние цели обучения взрослых и любого другого обучения - это пути, или способы, посредством которых мы можем помочь человеку стать тем, кем он способен стать [16] . Это ведь так актуально для образования сегодня, и не только для образования. Проблема индивидуального подхода и методологии - одна из главных тем общественного диалога.

Создатель теории самоактуализации личности А. Маслоу определяет потребность в самоактуализации как «желание человека самоосуществиться». Он называл самоактуализирующимися личностями тех, кто живет полной жизнью, более полной, чем средний индивид. Причем, речь идет не о количественном отличии, должен иметь место качественный скачек.

Представляется чрезвычайно важным и интересным найти историко-философские корни яркой теории не только для того, чтобы глубже понять ее, но и выделить альтернативные идеи авторитетных мыслителей прошлого. Такой анализ позволит создать объемную картину исследуемого круга вопросов о великом призвании, о смысле и развитии, о свободе и ответственности, о порыве воли и стремлении, о возможностях и предназначении.

Анализ теории самоактуализации Абрахама Маслоу

А. Маслоу предлагает понятие «самоактуализация», которое выступает в его теории и как путь, и как цель. Определение он видит сложной задачей, подходить к которой следует через описание реального поведения.

Во-первых, самоактуализация означает полное, живое и бескорыстное переживание с полным сосредоточением и погруженностью, переживание без критики.

Во-вторых, необходимо представить себе жизнь как процесс постоянного выбора. Самоактуализация - это непрерывный процесс; она означает многократные отдельные выборы, предпочтение выбора роста выбору страха.

В-третьих, само слово «самоактуализация» подразумевает наличие Я, которое может актуализироваться. Человеческое существо есть уже как минимум, определенный темперамент, определенный биохимический баланс и т. д. Имеется собственное Я и возможности этому Я проявляться; нужно прислушиваться к голосу импульса.

В-четвертых обращаться к самому себе, требуя ответа, - это значит взять на себя ответственность, быть честным с собой.

Пятое. Для того чтобы высказывать честное мнение, человек должен быть отличным, независимым от других, должен быть нонконформистом. Быть смелым, вместо того, чтобы бояться, - это другое проявление того же самого.

Шестое. Самоактуализация - это не только конечное состояние, но также процесс актуализации своих возможностей. Самоактуализация - это необязательно совершение чего-то из ряда вон выходящего; это может быть, например, прохождение через трудный период подготовки к реализации своих способностей. Самоактуализация - это труд ради того, чтобы сделать хорошо то, что человек хочет сделать. Человек всегда хочет быть первоклассным или настолько хорошим, насколько он может быть.

Седьмое. Высшие переживания - это моменты самоактуализации. Это мгновения экстаза, которые нельзя купить, которые не могут быть гарантированы и которые невозможно даже искать. Как писал К. С. Льюис, радость должна удивить. Но условия для более вероятного появления таких переживаний создать можно. Можно, однако, и наоборот, поставить себя в такие условия, при которых их появление будет крайне маловероятным.

Восьмое. Найти самого себя, раскрыть, что ты собой представляешь, что для тебя хорошо, а что плохо, какова цель твоей жизни.

Объединяя все это, мы видим, что самоактуализация не есть по сути один великий миг. Самоактуализация - это вещь постепенная, это накопление самих по себе незаметных приобретений. «Научиться высвобождать подавленное, познавать собственное Я, прислушиваться к «голосу импульса», раскрывать свою величественную природу, достигать понимания, проникновения, постигать истину - вот, что требуется» [16].

Анализ идей прошлого

Изучение проблемы самоактуализации рождает больше вопросов, нежели дает ответов. И главный вопрос, которым задается сам автор понятия Абрахам Маслоу: «А что стоит за самоактуализацией?» И почему-то кажется, что проблема эта волновала людей и раньше, много раньше…

А. Маслоу часто обращался к философии древних, разрабатывая теорию самоактуализирующейся личности. Говоря о модели консультирования, помощи самоактуализации, А. Маслоу предлагает принципы даосизма: «Оно [консультирование] в духе учения даосизма предполагает вначале раскрыть нечто в человеке, а затем уже помочь ему» [16].

Поэтому мне представляется интересным проследить зарождение и развитие идей самосовершенствования во имя высших целей, поиск человеком своей роли в общечеловеческом масштабе. Итак, предлагаю вслед за А. Маслоу обратиться к философии древних.

В Древнем Ближнем Востоке доминирует мысль о том, что ограниченность жизни во времени вынуждает человека сосредоточиться на его земной стезе и в этом мире реализовать все цели и стремления.

«Муж смелый, ловкий и осторожный, который идет впереди, защитит себя и в здравии друга сохранит!» - Произносит мифический герой Гильгамеш, когда он вместе со своим товарищем Энкиду идет на борьбу с чудовищем Хумбабой [9].

Источником идеологии саморазвития в древнеиндийской Ведической философии является сомнение, сомнение во всемогуществе богов:

«Кто может сказать, откуда возникло это творение? Боги появились [только] с созданием этого [мира]... Откуда все возникло, откуда все образовалось? Возникло само или нет?»[9];

в самом их существовании:

«Кто такой Индра?» - спрашивает автор одного гимна и отвечает: «О нем многие говорят, что он не существует». В другом месте читаем: «Некоторые говорят, что Индра не существует. Кто его видел? Кто тот, кому мы должны приносить жертвы?»; «Мы не знаем того, кто создал этот мир»,- констатируется в одном месте, а в другом ставится вопрос: «Что это было за древо, что это был за ствол, из которого вытесали небо и землю?» [9].

Позднее, в первом тысячелетии до н.э. на основе Ведической философии возникают новые религиозно-философские течения. Наиболее яркие, Джайнизм и Буддизм, рассматривают путь саморазвития души как центральную тему философской концепции.

Джайнисты верят, что человек при помощи своей духовной сути может контролировать материальную суть и управлять ею. Лишь он сам решает, что добро и зло и к чему отнести все то, что встречается ему в жизни. Целью является личное спасение, ибо человек может освободиться лишь сам, и никто ему не может помочь. Этим объясняется эгоцентрический характер джайнистской этики.

В Буддизме же есть пример такого спасения, достижения «нирваны» - это основатель учения Будда. Его путь это путь избавления от желаний. Центром учения являются четыре благородные истины, которые Будда провозглашает в самом начале своей проповеднической деятельности. Согласно им, существование человека неразрывно связано со страданием. Рождение, болезнь, старость, смерть, встреча с неприятным и расставание с приятным, невозможность достичь желаемого - это все ведет к страданию. Причиной страдания является жажда (тршна), ведущая через радости и страсти к перерождению, рождению вновь. Устранение причин страдания заключается в устранении этой жажды. Путь, ведущий к устранению страданий, - благой восьмеричный путь - заключается в следующем: правильное суждение, правильное решение, правильная речь, правильная жизнь, правильное стремление, правильное внимание и правильное сосредоточение.

Китайская философия создала самобытное представление о человеке и мире как созвучных реальностях.

Движение инь и ян - диалектическое движение изменений в едином. «Перемена, а равно содружность вещей заключается в изменениях». Изменение, как следствие движения, имеет свой путь. «Чередование инь и ян называется путем (дао)», и этот «путь проживают все вещи». Особо выделяются «три данности», которые движутся по своим путям, но всегда вместе: небо, земля, человек. Все познание человека направлено на различение, обозначение и понимание всего сущего. «Образованный муж учится, чтобы уметь все соединить. Образованный муж спрашивает, чтобы уметь все различать. Оставляет все, как есть, чтобы мочь во всем пребывать». Человек должен думать о своем месте в мире природы, должен «соединять свою силу (дэ) с небом и землей, свое сияние с солнцем и луной, с четырьмя временами года свою деятельность». Должен «знать как становление, так и упадок» и «не терять правду всего этого» [9].

Конфуцианство жестко ограничивало путь саморазвития и придавало ему нормативный характер: «Человек должен поступать так, как велит порядок и его положение» [9].

Одним из важнейших направлений развития философской мысли в Китае наряду с конфуцианством был даосизм. Дао (пути) внутренне присуща собственная творческая сила дэ, через которую дао проявляется в вещах при воздействии инь и ян. Согласно дао, мир находится в спонтанном, непредопределенном движении. Цель мышления, по даосизму, есть «слияние» человека с природой, так как он является ее частью. Речь здесь идет о согласии с миром, на котором основывается душевное спокойствие человека. Соблюдение «меры вещей» является для человека. главной жизненной задачей. Не-деяние или, скорее, деятельность без нарушения этой меры (у вэй) является объяснением сообщества человека и мира на единой основе, которой является дао. Постижение мира сопровождается тишиной, в которой понимающий муж овладевает миром. Это радикально противоположно конфуцианской концепции «благородного мужа» (образованного мужа), который должен упражняться в обучении и управлении другими.

Важная особенность мировосприятия человека дотехногенного общества - то, что происходит в мире - свойство и порождение самого мира, проявление мира как живого, обладающего энергией и волей организма. Мир воспринимается как живой, одушевленно-деятельный, сам порождающий свои проявления Космос. Человек в нем неотделим от бытия, его положение нецентрировано в едином Космосе. Человек включен в бытие, подчинен его законам, его физическое благополучие и социальный статус покоятся на подчинении законам мира, в чем бы они не выражались - в воле богов, в повелениях судьбы, в неотвратимости смерти [17].

Но уже в античной мифологии появляются герои (или безумцы), бросающие вызов бытию, стремящиеся встать над богами и присвоить себе право изменять мир: Прометей, укравший огонь и изменивший существование людей; Сизиф, обманувший смерть; Тантал, похитивший собственность Зевса; Иксион, посягнувший на саму Геру.

Их бунт - бунт против единого бытия, в котором нераздельны мир и человек, а направленная вовне активность (или агрессивность) человека мыслится бунтом отдельного органа против всего организма. Не случайно историю мироотношения, создавшего современную Европу, начинают с Одиссея, внука Сизифа, бросившего вызов богам и победившего их. В образе Одиссея человек уже противостоит бытию как чему-то внешнему для него. Бытие внешнего мира начинает выступать объектом, на который направлена активность «из-себя-действующего» человека.

Античная классическая философия, решая проблему «высокого» саморазвития, исходила из примата личности.

Основой понимания этических принципов, отношения к полису и религии Сократ считал именно последовательное познание «себя самого» [5]. Сократ подчеркивал значение совести, «внутреннего голоса», который он называл даймонионом и который был гарантией постижения подлинной истины. Даймонион, согласно Сократу, имел божественное происхождение. Именно посредством этого «даймониона» боги выделяют человека и сообщают смысл всему мирозданию. Целью всего в мире, по Сократу, является человек. Сократ обращал основное внимание на познание сути добродетели. В данном случае познание сути добродетели, познание того, что есть «нравственное», является для него предпосылкой нравственной жизни и достижения добродетели. Так, для Сократа мораль сливается со знанием. Истинная нравственность, по Сократу, - знание того, что есть благо и прекрасное и вместе с тем полезное для человека, что помогает ему достичь блаженства и жизненного счастья. Добродетели, равно как и моральные нормы, и законы, основанные на них, Сократ считал вечными и неизменными.

Свободное саморазвитие - в платоновском смысле тождество разума и множественного мира эйдосов. Это - даже не внутренняя свобода разума над животным началом (сократовская «энкратейя»), но скорее, свободное самоопределение в том смысле, который обнаруживает Виктор Франкл - «ценность отношения». Каким бы внешним или внутренним объективным обстоятельствам ни был вынужден подчиняться человек, он «сталкиваясь со своей судьбой и вынужденный ее принимать, все же имеет возможность реализовать ценности отношения» [15].

Платон, начиная с «Тимея» вводит понятие «сингенейя» - родство упорядочивающего мир Бога и человека, стремящегося к «калокагатии» - физическому и духовно- нравственному совершенству. Сингенейя - принцип, выражающий нераздельность человека и мира, выраженную в их единой способности к самоорганизации. Калокагатия же есть образовательный идеал Платона. Бог построил Космос, «устроил ум в душе, а душу в теле и таким образом построил Вселенную» [13]. Человек, стремящийся к гармонии трех модусов своего бытия, уподобляется Космосу. Подлинный источник движения Космоса и человека внутренний: «Что касается движений, наилучшее из них то, которое совершается [телом] внутри себя и самим по себе, ибо оно более всего сродно движению мысли, а также Вселенной» [13].

Аристотель идет дальше. Бог как неподвижный двигатель («то кинун акиэтон»), сверхчувственная субстанция, чистый акт, мышление о мышлении. Бог - не действующая причина, а - целевая причина. Мир не сотворен Богом, ибо в таком случае до акта творения должна была быть потенция - хаос. Универсум Аристотеля вечен, Бог, оставаясь неделимым, неизменным и бесстрастным, лишь двигает его к совершенству.

Но и человек как обладатель приходящей к нему извне и независящей от тела души - активного интеллекта - обладает такой функцией. Человек воспринимает чувственные образы, мышление выделяет в них формы, составляющие сущность вещей, культивирует их в понятия и создает субстанциальную реальность - логику, порождающую мир, понимающую и подчиняющую его в процессе логизирования. Человек в развертывании потенций своей души - активного интеллекта - также выступает преобразователем чувственной реальности - материи («гиле» - от греч «лес» как строительный материал) [1]. Через внесение в материю формы-эйдоса он осуществляет финальное бытие: через познание, установление и выбор создает чистые формы - понятия и тем самым актуализирует потенции, заложенные в чувственном мире материи. Образ человека у Аристотеля это мыслящий мир и превращающий его через мышление в нечто «сподручное» [17]. Конструируя схему бытия, Аристотель задает и способ постижения бытия человеком, а также способы его миро- и самопреобразования. Первый шаг на пути такого преобразования - постижение собственного бытия вещей - чувственного мира.

Таким образом, мы видим, как интересовала древних мыслителей идея саморазвития во имя высших целей. Их волновали схожие проблемы. На поиск ответов влияла культурно-историческая ситуация. Но, тем не менее, они верили в творческую активность, возможность развития, наличие истины и способность к познанию, признавали неодинаковость, ценили и старались понять моменты Высших переживаний, предполагали о наличие пути к Высокому…

Все это говорит о вероятном влиянии знания древних на формирование основных принципов самоактуализации, но не может утверждать об исключительной причинности развития уникальной теории.

Эти же вопросы волновали и двигали вперед философскую мысль и в последующие периоды, порождая новые теории и оттачивая основные принципы получения философского знания.

Для римской культуры характерно стремление обогатиться лучшим из того, с чем сталкивается Рим, стремящийся к мировому господству. Логичным поэтому является то, что и римская философия формируется под решающим влиянием греческого, в частности эллинистического, философского мышления. В Риме развиваются три философских направления, которые сформировались уже в эллинистической Греции,- стоицизм, эпикуреизм и скептицизм. Наибольшее распространение как в республиканском, так и позже в императорском Риме получил стоицизм. Возможно, стоическая философия лучше всего отражает развивающийся кризис духовной жизни общества, который явился следствием экономического и политического разложения. Именно стоическая этика наиболее адекватно отражает «свое время». Это этика «сознательного отказа», сознательного смирения с судьбой. Она отводит внимание от внешнего мира, от общества к внутреннему миру человека. Лишь внутри себя человек может найти главную и единственную опору.

Наиболее видным представителем римского стоицизма (новой стои) был Сенека.

Смысл жизни Сенека видит в достижении абсолютного душевного спокойствия [14]. Одной из основных предпосылок этого является преодоление страха перед смертью. Этой проблематике он отводит весьма много места в своих трудах. В этике он продолжает линию старой стои, подчеркивая понятие человека как индивида, стремящегося к совершенствованию в добродетелях.

Жизнь, в которой человек все или подавляющую часть своих усилий посвящает собственному совершенствованию, жизнь, в которой он избегает участия в общественных делах и политической деятельности, является, согласно Сенеке, наиболее достойной. «Лучше искать укрытия в тихой пристани, чем быть добровольно бросаемым туда-сюда всю жизнь. Подумай, скольким ударам волн ты уже подвергался, сколько бурь пронеслось в твоей частной жизни, сколько их ты бессознательно вызвал на себя в публичной жизни! Не имею в виду, чтобы ты топил свои дни во сне и в наслаждениях. Это я не называю полноценной жизнью. Стремись найти задачи более важные, чем те, которыми ты до сих пор занимался, и верь, что важнее знать счет собственной жизни, чем общего блага, о котором ты пекся до сих пор! Если будешь так жить, ждет тебя общение с мудрыми мужами, прекрасное искусство, любовь и свершение блага; осознание того, как хорошо жить и однажды хорошо умереть» [14]. Его этические воззрения пропитаны индивидуализмом, который является реакцией на бурную политическую жизнь в Риме.

Средневековая философия представляет собой тот длительный отрезок в истории европейской философии, который непосредственно связан с христианской религией. Процесс отвержения и принятия античной философии проходит во всей истории христианской философии, имеет различные фазы и формы. Его первоначальная фаза реализуется в период так называемой патристики, которую можно разделить на два этапа. На первом были заложены основы христианских догматов, а для второго этапа патристики характерна разработка догматики и философии, в частности в творчестве Августина.

Учение Августина стало определяющим духовным фактором средневекового мышления, оказало влияние на всю христианскую Западную Европу. Он и его последователи в религиозной философии считали познание бога и божественной любви единственной целью, единственной полной смысла ценностью человеческого духа. Направленность к богу для человека естественна, и единственно через соединение с ним человек может достичь счастья. Основой духовной жизни является воля, но не разум. Это утверждение основано на том, что сущность каждой вещи проявляется в ее активности, но не в пассивности. Сущностью духа является свободная воля.

Августин, в согласии с эллинистической философией, полагал, что целью и смыслом, человеческой жизни является счастье. Счастья можно достигнуть в едином - в боге. Достижение человеческого счастья предполагает, прежде всего, познание бога и испытание души.

Сознание человека, его душа являются устойчивым пунктом в постоянно меняющемся, неспокойном мире. Когда человек погрузится в познание своей души, он найдет там содержание, которое не зависит от окружающего мира. Это лишь видимость, что люди черпают свои знания из окружающего мира, в действительности они находят их в глубинах собственного духа [9].

Августин утверждал единство веры и познания. «Разумей, чтобы мог верить, верь, чтобы разуметь» [5].

Задачей христианской философии в последующий период было не исследование действительности, а поиски рациональных путей истинности доказательства всего того, что провозглашала вера. Отсюда и название - схоластика. Философия не была свободной, она зависела от церкви.

Гуманизм Данте Алигьери. Ф. Энгельс характеризовал его как колоссальную фигуру, как последнего поэта средневековья и вместе с тем первого поэта Нового времени [11]. Он антиаскетичен, он полон веры в силы человека. Человек сам ответствен за свое благо, решающим здесь являются его личные качества, но ни в коем случае не богатство или унаследованное положение. Концепция Данте содержит много наивных и схоластических аргументов, но она сильна своей основополагающей идеей: все человеческое должно быть подчинено человеческому разуму.

Оживлению платонизма в Италии способствовал прежде всего поздний византийский неоплатоник Георгиос Гемистос, который из уважения к Платону принял имя Плетон. Мир в своем гармоническом единстве прекрасен, в этом состоит его божественность. Призвание человека -- быть «средним звеном», соединением этой гармоничности. И человек является «божественным», если он реализует в себе и в отношении к природе, к миру эту красоту гармонии -- это и есть путь его нравственного совершенствования [4].

Пьетро Помпонацци как представитель ренессансного аристотелизма утверждал, что преимуществом человека является не достижение бессмертия, как учат средневековая этика, философия и теология, но возможность достижения счастья и блаженства на основе рационального познания, что является целью и смыслом существования рода человеческого вообще.

Реформаторское движение в лице Мартина Лютера выражало точку зрения, согласно которой дело освобождения находится в руках каждого человека. Лютер, однако, не покидает религиозную почву [12]. Наоборот, он подчеркивает чувство вины и греха, а с ними и всю беспомощность индивида, который сам стоит перед богом с просьбой об искуплении.

Этическое учение Монтеня выдвигает гуманистический идеал яркой, любвеобильной, умеренной добродетели, но при этом достаточно мужественной, непримиримой к злобе, страху и унижениям. Такая «добродетель» соответствует природе, исходит из познания естественных условий жизни человека. Этика Монтеня является полностью земной; аскеза, согласно его взглядам, бессмысленна. Он свободен от предрассудков. Монтень отстаивает идею независимости и самостоятельности человеческой личности. Он осуждает безразличие, подлость и подобострастие, которые душат самостоятельное, свободное мышление человека. Гуманизм Монтеня также имеет натуралистический характер: человек является частью природы, в своей жизни он должен руководствоваться тем, чему его учит природа-мать. Философия должна выступать в роли наставницы, вести к правильной, естественной, доброй жизни, а не быть совокупностью мертвых догм, принципов, авторитарных проповедей.

В период философии природы человек открывает новые горизонты, приходит к убеждению в возможности своего прочного, творческого и свободного закрепления в этом мире, верит, что он способен познать естественный характер мира и самого себя в нем. Идея незаменимой ценности и достоинства человека, идеалы свободы являются духовным климатом. Джордано Бруно делает упор на том, что основой твердого и истинного знания должно быть сомнение, однако не в его абсолютизированном значении, не в виде скепсиса. Этика Бруно призывает к борьбе за благородные цели, за добро, которое неограниченно реализуется во вселенной (Единое и есть добро) [6]. Однако борьба за возвышенные цели требует жертв. Человек в этом устремлении должен преодолевать страх личной гибели, уничтожения. Истинным мерилом нравственности является деятельность, земные цели человека. Он отвергает пассивный аскетизм религиозной веры, выступает и против пассивного гедонизма. Человеческая деятельность должна быть возвышенной, устремленной к бесконечности, частью которой является он сам. Человек должен познавать вселенную и в соответствии с этим реализовать самого себя.

Философия рационализма продолжает свое развитие в идеях Бенедикта (Баруха) Спинозы. Поведение человека находится под влиянием, инстинкта самосохранения и вытекающих из него аффектов, основными из которых являются радость, печаль и влечение. До тех пор, пока человек им подчиняется, он несвободен. Проблема человеческой свободы состоит в освобождении от их влияния. Это предполагает ясное и точное познание. Так Спиноза приходит к пониманию свободы как познанной необходимости.

Готфрид Вильгельм Лейбниц представляет определенное завершение европейского философского рационализма. К вопросам саморазвития Лейбниц подходит со стороны развития вообще, придавая ему универсальный характер. Человек представляет собой такую совокупность «монад» (простая, неделимая субстанция.), в которой организующую роль играют монады, наделенные сознанием. Образование совокупностей монад не является случайным. Оно определено «предустановленной гармонией». При этом, однако, в каждой из монад потенциально заключена возможность развития.

Несомненно, виднейшим мыслителем французского Просвещения является Франсуа Мари Аруэ Вольтер. При всей убежденности в свободе человеческой воли, Вольтер ее лимитирует, но тем самым, отодвигая другие границы. Человек, отвергающий всеобщую закономерность, индетерминистски понимающий свободу воли, слишком бы отклонился от порядка целесообразно устроенного мира, и поэтому Вольтер ограничивает свободу человеческой воли определяющим принципом этого мирового порядка.

Немецкая классическая философия по целому ряду моментов представляет собой вершину философского развития, которая в то время могла быть достигнута. Иоганн Готфрид Гердер основывался на идее, что человечество в своем развитии закономерно приходит к гуманизму, т. е. к автономному использованию сил, которые даны человечеству для совершенствования разума и нравов и позитивного влияния индивидов друг на друга. Человек, несомненно, «наивысшая возможность земного устройства», он стоит на пограничье двух царств -- царства природы и царства «гуманности» [9], т. е. использования собственных сил, совершенствования разума и нравственности. «Гуманность», однако, заложена в природе. Содержание «гуманности» составляет способность к сочувствию страданиям других созданий, которой человек наделен в наибольшей мере, стремление к познанию бога -- этой «связи всех вещей», «первой и единственной причины всех творений». Естественное, природное содержание «гуманности» является лишь вкладкой, лишь «бутоном будущего цветка», развитие которого зависит от человека и составляет содержание истории. История человека является, таким образом, продолжением природы.

Кант выводит человеческую способность автономно определить свою волю из того, что человек -- это существо, которое преобразовало свои естественные стремления. Вместе с другими немецкими философами Кант выступает против истолкования человека как пассивного создания природы или общества и видит в нем скорее субъект автономного поведения и собственного самосовершенствования. Кант основным проявлением свободы считает самоограничение собственного произвола, уважение к свободе остальных. Как известно, Руссо, которого так уважал Кант, разрешил вопрос возможности свободы в обществе тем, что включил в автономную мотивацию поведения индивида уважение к другим равным ему существам.

К характерным чертам моральной теории Канта относится то, что он рассматривает этическую проблему независимо от теологических предпосылок. «Мораль коренится в понятии человека как... существа, которое своим разумом связано с необусловленными законами. Человек поэтому не нуждается ни в коем случае... в религии, но он полностью самодостаточен благодаря чистому практическому разуму». В другом месте он опять провозглашает, что философскую этику нельзя «повесить... на ничто на небе...» [9].

Поведение человека согласно нравственному закону мотивируется тем, что другие, относительно которых я действую, проявляют такую же автономию, как и я, или что они являются целями в себе, но ни в коем случае не средствами для деятельности кого-то другого. Поэтому формула категорического императива, которая предписывает содержание морального поведения, звучит так: «...поступай так, чтобы использовать человека для себя так же, как и для другого, всегда как цель и никогда лишь как средство» [4].

Моральный закон Канта имеет несколько формулировок, одна из них предписывает форму нравственного поведения и звучит так: «Поступай так, чтобы максима твоего поведения на основе твоей воли могла стать общим естественным законом». Если есть сомнения относительно того, не находится ли поведение на основе определенного намерения в противоречии с нравственным законом, то достаточно произвести обобщение нашего намерения в эту общую формулу. Если наше намерение не сможет быть возведено в «закон», то мы должны от соответствующего поведения отказаться.

Таким образом, нравственное поведение, по Канту, характерно тем, что оно, с одной стороны, согласно закону, с другой -- его мотивацией является достоинство человека. Нравственный закон -- это закон внеэмпирический, ибо он не возникает в результате обобщения человеческого поведения.

Исходным пунктом философии Фихте является тезис об автономности Я. Фихте пришел к пониманию того, что наше осознание существования внешнего мира обусловлено осознанием своих восприятий как независимых от нашей воли и сопровождаемых «ощущением необходимости». «Откуда взялась система представлений, сопровождаемых ощущением необходимости?» -- спрашивает Фихте и отвечает, что их источником является не «вещь в себе», но «действие интеллекта» [9].

Самосознание, которое возникает из биологического опыта, достигается «рефлектированием» побуждения благодаря тому, что побуждение осознается как мое. Благодаря осознанию побуждение перестает быть слепым и природа лишается своих исключительных прав на мое Я, которое было до сих пор лишь пассивным зеркалом инстинктивного поведения. «Природа же не действует, действует лишь свободное существо», -- говорит Фихте. Преодоление инстинктивного образа жизни, которое Фихте объясняет как осознание инстинкта побуждения, представляет собой «скачок» из природной необходимости в человеческий мир [6].

Будучи осознанным, побуждение перестает быть слепым и попадает под правомочие самосознания. Пусть я как-либо действую, в начале моего действия стоит свободное решение, хотя бы оно и не состояло ни в чем ином, кроме одобрения чувственного желания. В содержании поведения это не должно ничего изменять: так, если животное действует ради поживы, ради поживы может действовать и человек, но, однако, он действует свободно, потому что действует осознанно и по правомочию своей воли. Однако эта свобода, которая достигается вместе с сознанием, является свободой лишь в формальном смысле. Пока человек стремится лишь за поживой, он зависит от данного чувственного объекта -- предмета вожделения. Поведение происходит с ведома его воли, но следствием поведения является подтверждение несамостоятельности человека и зависимости от природы, его привязанности к объектам природы.

Из этого Фихте выводит, что моральная задача человечества -- это преобразование природы и общества. Человек должен сделать природу и общество идентичными с собою, со своим внутренним естеством самосознающего существа, которое способно преодолеть условия своих побуждений, инстинктов. По своему внутреннему характеру человек является «сам себе целью, должен определять сам себя и не позволять определять себя ничем внешним».

Поскольку речь идет об отношении к природе, нравственной задачей человека, по Фихте, является уничтожение изначальной природной определенности предметов и приспособление к ним так, чтобы в них стало наглядно видно, что они представляют собой его зеркальный образ, что на них он оставляет свой «след». Только таким способом он может избежать гибели -- удела каждого смертного существа. Из текста Фихте излучается пафос действия, переходящего границы человеческого индивида и продолжающегося в следующих поколениях: «Все, что было когда-либо среди людей великое, мудрое и благородное,-- эти благочинные человеческие поколения, которых имена чтутся в мировой истории, и те многочисленные мужи, заслуги которых лишь известны, но не имена -- все они работали для меня... Могу продолжать оттуда, где они должны были остановиться, могу дальше строить этот возвышенный храм, который они должны были оставить незаконченным. Мне может кто-то сказать: «Будешь, однако, должен остановиться, как и они». Это наиболее возвышенная идея из всего. Если я перенимаю их возвышенную задачу, то никогда ее не закончу, но могу так же... никогда не прекратить действовать, никогда не перестать быть. То, что мы называем смертью, не должно прерывать мое дело, ибо оно должно быть завершено, но не может быть завершено в определенное время, тем самым мое бытие не определено во времени, а я вечен. Тем, что я перенял эту великую задачу, я обрел вечность. Я смело поднимаю голову к грозным скалистым горам, к бешеному потоку вод, к бурным тучам, плывущим в огненном море, и кричу: «Я вечен и противлюсь вашей силе. Пусть на меня обрушится все, а ты, земля, и ты, небо, смешаетесь в сумасшедшем хаосе, вы, стихии, воспеньтесь бешенством и раздерите в лютой битве последнюю пылинку тела, которое я называю своим, -- моя воля, самоединая со своим определенным планом, будет смело и хладно возноситься над руинами юдоли мира, ибо я понял свое призвание, а это более долговечно, чем вы. Оно вечно, и я также вечен»» [9].

Фихте понимает сознание как динамическое образование, в котором чувства, восприятие и образотворчество понимаются как низшая ступень реализации основной тенденции к рефлексии самого себя или самосознания. С этой точки зрения не имеет значения, понимаются ли чувства и восприятие как зависимые от внешней реальности, но имеет значение то, что Я в своем развитии к саморефлексии не может на них остановиться, что оно должно их преодолеть в самосознании. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что Фихте понимает развитие сознания в неустанном взаимодействии с не-Я, т. е. со сферой внешнего опыта. Фихте оказал влияние на развитие философии «активной стороны», т. е. на развитие рефлексии практических отношений Я с внешней реальностью. Преодоление границ чисто теоретического познания, которое у Канта ограничено рефлексией нравственного поведения, у Фихте распространено на рефлексию инстинкта и труда.

Шеллинг, развивая идею Фихте о феномене самосознания, приходит к выводу о социальной природе самосознания и сознания о мире. Посредством воздействия людей на внешний мир осуществляется и воздействие людей друг на друга. Человек, который пробуждается к сознанию благодаря автономной деятельности относительно внешнего мира, впал бы в бессознательное состояние, если бы не было воздействия других интеллектов на этот мир, а тем самым и на него: «...непрекращающееся взаимодействие разумных существ» является «необходимым условием сознания».

Второй тезис Шеллинга касается того, что вызывает трансформацию нашей автономно мотивированной деятельности в общую закономерность, которая стоит за объективным ходом истории. В человеческом поведении содержится некая двойственность потому, что люди действуют на основе своей личной мотивации, и в то же время их действия становятся частью высшего намерения, «простирающегося как ткань, сотканная неизвестной рукой в свободной игре произвола истории» [4].

Гегель также исходит из взаимодействия индивидуальной автономной активности и некой высшей предопределенности. Развитие «мирового духа» проходит не автоматически, оно не может обойтись без практического участия людей, без «человеческой активности вообще». Человеческая активность, мотивированная разобщенными эгоистическими потребностями, интересами, даже страстями индивидов, образует, по Гегелю, единственное адекватное средство, или инструмент, посредством которого история реализует свою внутреннюю наиболее желаемую цель: «Неизмеримая масса желаний, интересов и деятельностей является орудием и средством, при помощи которого мировой дух осуществляет свою цель, которая возвышает его к осознанию и реализует его» [3].

Далее Гегель развивает диалектическую концепцию так называемого коварства разума, которая исходит из идеи шеллинговской «бессознательной» деятельности. Исторический прогресс невозможен без упорного труда и борьбы, поэтому можно сказать, что «мировая история не является юдолью счастья». Однако сам дух не может ни работать, ни воевать и поэтому позволяет действовать за себя человеку. Преследуя свои частные интересы, люди делают гораздо больше, чем они задумали. Не осознавая этого, они реализуют закономерности истории, толкая ход истории вперед.

Реализуя историю, меняя природу, человек создает себя. У Маркса природа служит «великой мастерской» для человека. Человек вынужден постоянно и непрерывно создавать себе возможности для жизнеобеспечения и тем самым опредмечивать самого себя, практически реализовывать свои потенции в предметном мире. Одно нельзя оторвать от другого: создавая предметы, преодолевая внешние обстоятельства или приспосабливаясь к ним, производя, реализуя в предметной среде свою сущность, человек одновременно изменяет самого себя. Нет человеческого праксиса без самоизменения человека -- это важнейшая характеристика праксиса как субстанции в Марксовой философии. Или, иначе говоря, праксис у Маркса можно понимать по аналогии с гегелевской субстанцией-субъектом (некое порождающее и независимое начало, которое само себя одухотворяет в ходе собственной порождающей деятельности).

У Шопенгауэра появляется новый философский мотив, что у жизни цели нет вообще, что она бездушное движение, лишенное цели. Воля - слепой импульс, поскольку этот импульс действует без цели, то никакого успокоения найти невозможно. Это приводит к тому, что человека постоянно мучает чувство неудовлетворенности. Поэтому жизнь - сумма мелких забот, а само счастье человека - недостижимо. Человек сгибается под тяжестью жизненных нужд, он постоянно живет под угрозой смерти и страшится ее. Нужно укрощать волю, не увеличивать количество зла. Только искусство и мораль способны формировать чувство сострадания, а точнее - создавать иллюзию преодоления эгоизма. Сострадание - тождество с другим, открывающее человеку страдание другого человека.

Ницше ввел понятие нигилизм - высшие ценности теряют свою ценность. Постепенно возникает осознание того, что в мире нет некой «цели», достижением которой озабочен весь мир, в мире нет «единства», нет истины. Радикальный нигилизм, нигилизм «сильных» - это путь абсолютного авторства - создание новой морали, нового человека. Переоценка ценностей предполагает переход от любви к ближнему к любви к «дальнему». Любовь к «дальнему» - это любовь творческая, это не смягчение текущих проявлений зла, а изменение самих принципов жизни. Эта любовь принимает форму борьбы с людьми сегодняшними, любовь сопровождается презрением, отчуждением ближнего. Это любовь к «идее» человека, к человеку, каким он может быть. В программу «переоценки» входит и пересмотр человеческого счастья. Человек не обязан быть счастливым, он обязан быть свободным. Имморализм, это отрицание не морали, это повышение ответственности человека за самого себя и за все человечество.

Ницше понимает жизнь как слепое иррациональное начало мира, слитое с «волей к власти». Человек, ставший господином природы, господином своей собственной дикости представляет колоссальное количество власти. «Жизнь только средство к чему-то: она есть выражение форм роста власти». Жизнь для Ницше находится между природой и культурой. Жить - это значит быть иным, нежели природа, не подчинятся ни природной, ни человеческой необходимости. Жизнь как реализация человеком «воли к власти» - это сфера творения смысла, это сверхжизнь, лишенная нормативности. Идеал у Ницше - деспот художник [7].

Согласно Сартру, никакая объективная обстановка не может лишить человека неотъемлемой от него свободы. Свобода сохраняется в любой обстановке и выражается в возможности выбирать - выбирать не реальные возможности, а свое отношение к данной ситуации. Объективная ситуация, по Сартру, не сама по себе ограничивает или подавляет нашу свободу, а лишь в той мере, в какой мы испытываем ее как ограничение, относимся к ней как к препятствию. «Все барьеры, все кордоны рушатся, - пишет Сартр, - уничтожаемые сознанием моей свободы» [7].

В основе нравственности, как ее понимает Сартр, лежит свободное волеизъявление личности. Человек, по Сартру, - единственный источник, критерий и цель нравственности. Не общество, не человек вообще, а каждый отдельный человек, «Я». При этом речь идет не только о личной нравственной ответственности, но о личности как мере нравственности. Особое внимание Сартр уделил проблеме свободы воли, в трактовке которой он проявил максимализм, считая, что каждый человек, обладая свободой воли, несет ответственность за все, что творится в мире. Человек, впадающий в апатию, убивает мир. Только если человек отважится на бунт - мир оживает в акте самоутверждения.

От личной нравственной ответственности не могут спасти ссылки на внешние обстоятельства. Человек постоянно строит сам себя вплоть до мельчайших деталей. Человеку ничего не дано, он сам должен строить свой универсум. Сартр отдает судьбу человека в его собственные руки. «Человек существует лишь настолько, насколько себя осуществляет».

Для Гадамера на первый план выходит человеческая активность другой модальности. Осознание себя как части некоего целого и принятие этой диалектики своего существования. Восприятие свободы, прежде всего, как способности осознавать законы бытия.

Развивая идеи Дильтея, Гуссерля, Хайдеггера, Гадамер соотносит их с истоками человеческой жизни, с самой человеческой сущностью. Можно по-разному отличать человека от животных, рассуждает Гадамер, но сам человек выделяет себя из животного мира главным образом благодаря «свободному выбору» [2]. Но, едва зафиксировав это качество, человеческой сущности, о котором издревле размышляли философы, Гадамер истолковывает его нетрадиционно. С самого начала расшифровывает свободный выбор через понятие сложного духовного комплекса «преднастроенности» по отношению к любому предмету, делу, явлению, человеку, о которых мы выносим какое бы то ни было суждение. Аналогичным образом обстоит дело с «пред-пониманием». Еще до того, как человек рационально, рефлективно, более или менее отчетливо понимает что-то, он - часто незаметно для себя - именно истолковывает подлежащее пониманию, придает понимаемому совершенно особый смысл [2]. Благодаря этим понятиям свобода сразу предстает в диалектическом единстве с не-свободой.

Гадамер считал все это важным не только для обычного, повседневного человеческого сознания, для коммуникации индивидов, но и для культуры. Только понимая взаимосвязи и основу своей включенности в общее существование, в культурный и исторический процесс, человек в полной мере осуществляет саморазвитие.

Фрейду часто приписывается гедонизм, но в действительности он рассматривал человеческую жизнь, скорее, как юдоль страдания. Мир устроен не так, чтобы удовлетворять наши заветные желания. Наслаждения кратковременны и мимолетны, страдания, напротив, постоянны, поскольку наша плоть подвержена болезни и смерти, сталкивается с враждебным миром. Помимо неумолимой природы, нам приходится страдать и от организации общества, от других людей. Рассмотрев в работе «Недовольство культурой» все формы человеческой борьбы за счастье, Фрейд приходит к неутешительному выводу: со страданиями нужно смириться. Ни бегство от мира, ни религия не дают нам спасения от страданий. Самым лучшим средством он считал научное познание и труд на благо самому себе и другим людям. Он рекомендовал следовать мудрому совету Вольтера: «Возделывать свой сад», ибо труд, как говорится в «Кандиде», «гонит от нас три несчастья: скуку, порок и нужду».

Франкл, со свойственной его подходу терпимостью, не отвергает Фрейда, но с благодарностью опирается на его вклад. Тут мы встречаемся с центральной темой экзистенциализма: жить - это страдать; выжить - это найти смысл в страдании. Если вообще есть в жизни назначение, то должно быть назначение и в страдании, и в смерти. Но ни один человек не может получить готовый ответ, в чем назначение его жизни. Каждый сам должен найти его для себя и принять на себя ответственность за его выполнение. Если ему это удается, он будет продолжать расти как личность, несмотря на все унижения. Франкл любит цитировать Ницше: «Тот, кто знает, зачем жить, может вынести почти любое…» [15].

Таким образом, рассмотрев лишь малую часть идей прошлого о великом призвании, о смысле и развитии, о свободе и ответственности, о порыве воли и стремлении, мы видим, как на всем протяжении истории человеческой мысли существовали и развивались основные идеи - элементы концепции самоактуализации, которые так органично сотканные, дополненные Абрахамом Маслоу и организовали яркую теорию.

Заключение

Проведенный анализ позволил сопоставить философские тезисы самобытной теории самоактуализации личности с идеями философов прошлого, которых, так или иначе, волновали сходные вопросы. Проблемы, которые затрагивает рассматриваемая теория, находили решения во все времена, расширяя и уточняя знание о человеке. Структурируя это знание, занимая ту или иную сторону в антагонистических позициях, Абрахам Малоу создал относительно законченную концепцию, на которую он смог в дальнейшем опираться, развивая теорию и занимаясь практикой.

Созданная в процессе анализа картина, надеюсь, позволит увидеть систему идей «высокого» саморазвития не ограниченную в пространстве и времени, а в живом взаимоотношении с историей и культурой.

Библиография

1. Аристотель. О небе. Собр.соч. в 4-х т.т. - М.: Мысль, 1981. Т.3

2. Гадамер Г.Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики- М.: Прогресс, 1993.

3. Гегель. Соч. Т. VIII, С. 24

4. История философии: Учебник для вузов. Под ред. В. В. Васильева, А. А. Кротова, Д. В. Бугая. 2-е изд. М.: Академический проект, 2008. -- 783 с.

5. История философии: Запад -- Россия -- Восток: Учебник для студентов вузов. -- М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина. Кн. 1. Философия древности и средневековья. -- 2000. -- 480 с.

6. История философии: Запад -- Россия -- Восток: Учебник для студентов вузов. -- М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина. Кн. 2. Философия XV--XIX вв. -- 1998. -- 560 с.

7. История философии: Запад -- Россия -- Восток: Учебник для студентов вузов. -- М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина. Кн. 3. Философия XIX--XX вв. -- 1998. -- 448 с.

8. История философии: Запад -- Россия -- Восток: Учебник для студентов вузов. -- М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина. Кн. 4. Философия XX века / Вступ. ст. Н. В. Мотрошиловой. -- 1999. -- 448 с.

9. История философии в кратком изложении. Пер. с чеш. И. И. Богута.-М.: Мысль, 1995- 590 с.

10. Кемеров В.Е. Введение в социальную философию. - М.: Аспект Пресс, 1996.

11. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22, С. 382

12. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1, С. 422

13. Платон. Тимей Собр. соч. в 4-х т.т. - М.: Мысль, 1990. Т.3

14. Сенека. О краткости жизни. - М.: Мысль, 1981, 167 С.

15. Франкл В. Человек в поисках смысла. - М.: Прогресс, 1990.

16. Maslow A. Self-actualizing and Beyond. - In: Challenges of Humanistic Psychology. N. Y., 1967.

17. Смирнова Н.В. Встреча миров Аристотеля и Платона, Или трансформации и парадоксы современного образования.

http://www.uprav.biz/materials/philisofy/view/1880.html?next=1