Философия, любовь к мудрости, есть стремление человека увидеть жизнь за пределами поверхностного. Это есть стремление шагнуть за пределы видимостей и мнений и установить настоящее знание о человеке, мире вокруг него и источнике обоих.

Некоторые утверждали, что такое истинное знание, простирающееся за границы всего лишь мнений индивидуумов, невозможно. Однако в этом случае такое их утверждение само претендовало на некую истинность, простирающуюся за пределы лишь индивидуального мнения и применимую ко всем универсально. В этом видна самопротиворечивость, вроде: я прав - я неправ. И такая нелепица предлагалась еще и на продажу другим, становясь оттого еще нелепее.

В противоположность мнениям, даже считавшимися очевидными, неочевидные знания о вещах, все же, после убедительной демонстрации, признавались знаниями, а не простыми мнениями, и это позволяло использовать те знания продуктивно в мире. Знаниями также считались общие принципы, не описывающие собственно конкретные вещи, но применимые к последним и даже определяющие их поведение и взаимодействие или сам факт существования. Сами такие принципы или идеи оставались очевидными даже при отсутствиии тех вещей. Таковы были например идеи математики. Числа, фигуры, их отношения оказывались необходимо и точно применимыми к реальному миру, и оставались для человеческого ума даже более реальными, чем сам этот мир, который легко можно было представить исчезнувшим, тогда как соотношение сторон треугольника например оставалось несомненно верным и независимо от самого факта существования или несуществования мира физических вещей.

Интересно, что при допускании в каких-то случаях правомочности различных мнений на разные темы, сама возможность разных мнений относительно математических истин, казались всем раумным людям просто чепухой, и всеми ими признавалось лишь универсальное знание математики, которое можно было продемонстрировать ясно и признать всеми, не лишенными способности к мышлению. Тоже можно было сказать относительно логики: Она универсальна, и не существует разных логических мнений, но лишь одна логика, применимая и признаваемая необходимо любым человеческим умом, находящимся в здоровом состоянии.

Именно из-за универсальной применимости логики ее стали считать средством и критерием приобретения знаний всех разных категорий, а также общения на языке знаний и о знаниях между всевозможными людьми, т.е. логика стала единственным языком философии. Возможность философского общения вне логики является лишь иллюзией людей, как правило очень мало знающих философию и не получивших логического образования. Когда они начинают говорить о чем-то, по их утверждению, “за пределами логики”, они все же стараются разделить с собеседником некое собственное видение истины, считая последнюю применимой и для того собеседника, а не только для самих себя, что выражают словесно. Такая функциональная универсальность, предполагает универсальность самого языка общения, а значит и универсальность логики. Тогда получается, что они пытаются говорить логически, логику же и оговаривая, что является нелепостью, которую следовало бы как можно скорее прекратить.

Когда некоторые начинают говорить о “первичности бытия и вторичности сознания или рациональности”, прослеживается аналогичная ошибка: Как они знают о том, что находится (имеет бытие), по их же определению, за пределами самого знания? А если они не знают об этом, то не могут и правомочно утверждать такой принцип. А если они все же берутся делать это, то утверждения их просто невозможно понять, они не имеют реального смысла.

Такого рода проблемы были описаны не раз в истории философии, и те, кто изучал последнюю внимательно, конечно же, распознают правоту выше предложенных утверждений относительно элементарных ошибок поверхностного мышления о философии. Однако эта статья преимущественно обращена не к знатокам, которым просто следовало бы иногда напомнить, то что они и без меня прекрасно знают. Обращена же она в основном к людям без философского образования, которые часто были введены в заблуждене искаженными теориями о философии. Бывало, что и довольно известные писатели допускали такого рода ошибки в своих построениях мимоходом, увлекшись чем-то еще и забыв строго следить за каждым своим утверждением в процессе преследования своей конкретной научной цели. Их же малограмотные последователи или почитатели, могли, выхватив одно из таких ошибочных утверждений своих кумиров, раздуть его до фундаментального принципа и приниматься строить иногда здание целой философской школы на песочном основании, чего, конечно же, сам тот кумир и не мечтал предпринять. Такие досадные ляпсусы очень нередко можно найти и в научных трудах, а не только утверждениях или теориях дилетантов.

Иногда случались и мисинтерпретации, т.е. когда некоему уважаемому автору приписывалась позиция которую он никогда не принимал, рассматривая ее лишь как частный случай в своем более объемном синтетическом учении, и даже иногда утверждая сам невозможность такой позиции в отрыве от целого. Так например некоторые специалисты называли Абиларда номиналистом, на основании того, что элемент номинализма присутствовал в его теории об универсалиях наряду с элементом реализма. Правда же состоит в том, что Абилард столкнул номинализм с реализмом как тезис и антитезис и получил синтетическое решение проблемы универсалий, называемое концептуализмом. Т.е. его нельзя было называть ни первым, ни вторым, если внимательно читать его доктрину, что очевидно и провалились сделать те “специалисты”, вроде Вайнберга (J. R. Weinberg) и Броуди (A. Broadie)*.

Справедливо замечают, что в философии сформировались разные школы мысли с их многочисленными приверженцами, и говорят что это якобы доказывает существование разных логик. Однако упускают из виду что все они претендуют на универсальность, пытаясь убедить и последователей других школ в своей именно правоте, а некоторые готовы преобразовыаться под внешним влиянием. Какова тогда остнова такого стремления к универсальным утверждениям и пластичности

_________________________________________________

* См. мое эссе: Abelard on Universals.

самих школ мысли, не остающихся раз и навсегда неизменными? Очевидно и то и другое предполагает возможность существование общего критерия мышления, т.е. наличие самой универсальной логики. Отчего же легко, просто и стразу люди не убеждаются и не принимают все и навсегда одну какую-нибудь школу? Дело здесь наверное в том, что демонстрировать философские идеи далеко не всегда легко и кроме того, кроме формальной логики, которую не каждый легко воспринимает и даже изучает, предполагаются определенные интуиции, которые тоже не каждому доступны в одинаковой мере, и обучение которым - процесс часто долгий и трудоемкий. Чаще всего мы имеем дело с частичным развитием в конкретном человеке и способности к формальной логике и к интеллектуальным интуициям. Отсюда и его предпочтения отвергать одни посылки и принимать другие, как очевидные, а также и способность-неспособность прослеживать строгость аргументации сначала до конца*. Это не говорит в пользу многих логик, но скорее говорит в пользу разных уровней способности интуиции и формального мышления, которые люди стараются всеже привести к общему знаменателю, применяя свое видение универсальной логики и свои попытки наблюдений за внешним и внутренним мирами. Иногда решить проблему взаимопонимания можно,ъ указав на ошибку в формальном построении оппонента, а в других случаях указав ему на необходимость развития интуиции в отношении конкретной темы, например религиозной. Если дается разумный метод развития такой интуиции и разумный срок, это напоминает научные приготовления к определенному эксперименту, после завершения которых он может быть возобновлен каждым, взявшим на себя такой труд приготовления, и доказать верность-неверность предложенного кем-то принципа и возможности его верификации. Так в Йоге, Буддизме, Христьянском и дохристьянском мистицизме предлагаются, определенные упражнения, ритуалы для развития необычных интуиций, которых тогда становятся собственным переживанием всякого прошедшего курс таких тренировок, что делает хорошо понятными и доктрины этих школ, в которых сначала могли сомневаться или даже считать их невозможными.

А что же делать тем людям, которые не прошли такой полной подготовки и не могут поэтому иметь тех особых интуиций? Тем людям, философия конечно не предлагает автоматически принимать доктрины, предложенные теми школами, но предлагает просто держать свой ум открытым допуская возможность таких верификаций, а также заняться всеже такой специальной подготовкой к эксперименту, который может быть и докажет правильность или неправильность тех доктрин. Одно лишь формально-логическое усилие здесь не может считаться достаточным критерием ни для признания, ни для опровержения.

Как же тогда философу относиться к ортодоксиям? Философ, по своей сущности и определению не может сам быть ортодоксом. Ортодокс уже имеет твердую убежденность, мнение, а философ только все время стремится к истине, не абсолютизируя никакое мнение, но допуская возможность правильности или неправильности их всех. Для философа нужны доказательства правильности-

___________________________________________________

* См. мою статью Об интуиции и формальном умопостроении.

неправильности. Ему нужна демонстрация логическая или экспериментальная, чтобы сказать: это так или это не так. Однако в сложных вопросах даже к демонстрациям он склонен относиться очень осторожно и не спешить ставить точку. Философские вопросы-ответы скорее заканчиваются многоточием…*

_________________________________________________________

См. мою статью Проблемы Религии.

Александр Кудлай

Июля 16, 2006.